Как это было Детали подготовки Олимпиады 1980 года Что скрывала пропаганда Истоки олимпиады - 3
Как принимаются решения на «верху», раскрывается как делаются дела не по официозной информации.
Огромное количество материала носившего в те времена гриф секретности.
Интересно, что всплывет по подготовке Олимпиады 2014?
Небольшое видео по теме
или скачать
35 лет назад, в 1975 году, после подведения первых итогов подготовки к
Олимпийским играм 1980 года в Москве Леонид Брежнев написал записку, в
которой предложил товарищам по Политбюро обсудить возможность отказа от
проведения Олимпиады. Обозреватель «Власти» Евгений Жирнов разбирался в
причинах необычного решения генерального секретаря ЦК КПСС.
«У русских спортивные объекты гораздо лучше»
Начало записки Брежнева о московской Олимпиаде выглядит не менее странным,
чем сам факт ее появления:
«Как-то сложилось таким образом, что нами принято решение провести
спортолимпиаду в СССР»,- недоуменно писал генсек одному из своих ближайших
соратников, заведующему общим отделом ЦК КПСС Константину Черненко.
Началом событий, которые генеральный секретарь обозначил словами «как-то так
сложилось» и которые привели к выдвижению Москвы столицей летних Олимпийских
игр, можно считать назначение бывшего первого секретаря ЦК ВЛКСМ Сергея
Павлова председателем Комитета по физкультуре и спорту при Совете министров
СССР в 1968 году.
Для комсомольского вождя такое назначение означало существенное понижение.
Два его предшественника — Александр Шелепин и Владимир Семичастный — из
малого, как его называли, ЦК переместились в кресла заведующих отделами ЦК
КПСС и затем поднялись по служебной лестнице еще выше. Первый стал членом
Политбюро, второй — председателем КГБ. На подобную карьеру мог рассчитывать
и их верный соратник Павлов. Но «шелепинская группировка» настолько активно
и явно рвалась к власти, что не на шутку обеспокоенный Брежнев при полной
поддержке всей остальной советской элиты с 1967 года начал работу по
нейтрализации «комсомольцев». Их одного за другим переводили на
дипломатические посты за рубежом или малозначительные должности внутри
страны. Семичастный, например, получил должность седьмого по счету
заместителя председателя совета министров Украины, отвечающего за
второстепенные дела, включая спорт.
Год спустя, в 1968 году, руководить спортом отправили и Сергея Павлова. Но
крайне энергичный и амбициозный, как о нем говорят, человек в отличие от
многих своих комсомольских товарищей не стал сидеть сложа руки и жаловаться
на жизнь. Он с первых же дней руководства Комитетом по физкультуре и спорту
начал активно поднимать статус этой организации, проводя разнообразные
соревнования — как внутрисоюзные, так и международные. А что могло поднять
статус спортивного ведомства и его главы больше, чем организация главного
спортивного состязания планеты — Олимпиады? Тем более что ни зимних, ни
летних Олимпиад ни в одной социалистической стране прежде не проводилось.
Когда Павлов приводил подобные доводы, возразить руководителям страны было
нечего. А кроме того, многие были уверены, что из этой затеи ничего не
выйдет — и тогда не утратившего активности шелепинца можно будет задвинуть
еще дальше, к примеру отправить послом в одну из малопригодных для жизни, но
очень дружественных СССР стран. Так что в 1969 году решение о выдвижении
кандидатуры Москвы в качестве столицы летних Олимпийских игр все-таки
приняли.
Однако результат голосования на сессии Международного олимпийского комитета
(МОК) оказался совсем не таким, на который рассчитывали и друзья, и недруги
Сергея Павлова, да, видимо, и он сам. В первом туре голосования Москва
получила 28 голосов, Монреаль — 25 и Лос-Анджелес — 17. Но во втором туре,
куда вышли только Москва и Монреаль, расстановка сил изменилась. Американцы
напомнили всем участникам голосования об атлантической солидарности перед
коммунистической угрозой, и в результате Монреаль собрал 41 голос и был
объявлен столицей Олимпиады-76.
По тогдашней логике холодной войны ответ на подобный выпад мог быть только
один: СССР должен победить на следующих выборах столицы Олимпиады. В
сентябре 1973 года Политбюро приняло решение о выдвижении кандидатуры
Москвы, после чего за дело всерьез взялись и Комитет по физкультуре и
спорту, и Национальный олимпийский комитет СССР, и дипломаты, и партийные
чиновники. В результате советским представителям удалось установить, как
было принято писать в документах тех лет, доверительные отношения с
избранным в 1972 году президентом МОК — ирландским лордом Килланином. О
встречах с ним в 1974 году, накануне выборов столицы XXII летних Олимпийских
игр, Комитет по физкультуре и спорту докладывал в ЦК КПСС:
«За последнее время с президентом Международного Олимпийского Комитета (МОК)
лордом Килланиным (так в тексте.- „Власть“) проводились консультации и
переговоры по кандидатуре Москвы на организацию Олимпийских игр 1980 года…
При содействии Национального Олимпийского комитета Румынии такая встреча
была проведена в г. Бухаресте 22 июня с. г… Беседа подтвердила позитивное
отношение президента МОК к кандидатуре Москвы. Президент МОК Килланин
обратил внимание на необходимость усиления советскими организациями
дальнейшей пропагандистской работы в пользу кандидатуры Москвы. Он также
указал на трудности, связанные с возможностью создания блоков среди членов
МОК при проведении тайного голосования на предстоящей сессии МОК в Вене в
сентябре с. г. По мнению Килланина, такой блок против Москвы может быть
создан членами МОК от большинства стран Латинской Америки, некоторых
азиатских стран, которые отличаются своими консервативными, а порой и прямо
антикоммунистическими взглядами».
К исполнению рекомендаций президента МОК советские представители приступили
сразу же. Павлов и возглавляемый им комитет незамедлительно организовали
поездки в СССР самых видных спортивных журналистов из 15 стран, которые
кроме Москвы побывали в Киеве, Тбилиси, Ленинграде, Баку, Ташкенте,
Самарканде и Бухаре. По всему маршруту кроме посещения спортивных объектов и
соревнований им организовывали интервью с самыми известными советскими
спортсменами — Валерием Борзовым, Борисом Майоровым, Людмилой Пахомовой и
многими другими. Иностранных корреспондентов приглашали даже домой к звездам
советского спорта. Ну и конечно, принимали западных журналистов с чисто
комсомольским размахом, которым Сергей Павлов славился еще в ЦК ВЛКСМ. Так
что жаловаться на недостаток гостеприимства гости при всем желании не смогли
бы. Да они и не стали. В августе 1974 года Павлов докладывал в ЦК об успехе
мероприятия. В числе прочих хвалебных заметок о СССР и советском спорте он
приводил статью из британской Daily Telegraph. Корреспондент газеты Джеймс
Кут прежде слыл одним из самых ярых противников проведения Олимпиады в
Москве, а после визита в Советский Союз резко изменил мнение:
«Три недели назад пишущий эти строки выразил в этой газете сомнения по
поводу того, что местом проведения Олимпийских игр 1980 года станет Москва.
Только что вернувшись из десятидневной поездки в Москву, Ленинград и Баку, я
должен без всяких оговорок заявить, что у русских спортивные объекты и
сооружения гораздо лучше, чем у другого кандидата на проведение Олимпийских
игр — Лос-Анджелеса».
Одновременно велась не менее интенсивная обработка членов МОК, так что в
том, что в Вене победу одержал СССР, не было ничего удивительного.
после объявления Москвы столицей XXII летних Олимпийских игр советские
руководители некоторое время пребывали в состоянии эйфории: американцев
удалось победить, а грядущая Олимпиада может стать неплохим источником
валютных доходов. Назначенный председателем оргкомитета «Олимпиада-80»
заместитель председателя Совета министров СССР Игнатий Новиков после поездки
на очередную сессию МОК докладывал в ЦК КПСС в мае 1975 года:
«В период пребывания в Лозанне советская делегация провела переговоры с
руководителями ряда фирм, имеющих опыт участия в подготовке и проведении
Олимпиад.
В беседе с директором телевизионной компании „Эй-Би-Си“ (США) г-ном Мартином
были обсуждены предложения о предоставлении исключительных прав этой
компании по телепередаче соревнований на Соединенные Штаты Америки…
Директор корпорации по производству спортивного инвентаря и оборудования
»Адидас" г-н Даслер высказал заинтересованность участия в подготовке и
проведении «Олимпиады-80». По аналогии своего участия в подготовке Игр в
Монреале корпорация могла бы поставить бесплатно экипировку для различных
категорий обслуживающего и технического персонала Олимпиады (до 10 тыс.
комплектов)…
От президента объединения «Свис Тайминг» после переговоров получены
конкретные предложения об обслуживании всех соревнований измерительной
аппаратурой, изготавливаемой этим объединением…
Директор фирмы «Континенталь» г-н Манц высказал заинтересованность в
строительстве в Москве современной гостиницы с предоставлением кредитов
швейцарскими банками".
Список зарубежных фирм, желающих выступить спонсорами московской Олимпиады
или поставить для ее проведения свои товары на самых льготных условиях, рос
день ото дня. Только от продажи прав на трансляцию соревнований оргкомитет
собирался получить $72,4 млн. Одновременно советские проектные институты
начали проработку предварительных проектов олимпийских объектов, и, по
первым прикидкам, сумма затрат на организацию Олимпиады выглядела
сравнительно небольшой и с лихвой перекрывалась поступлениями от инофирм и
доходами от советских и иностранных зрителей. Оргкомитет Олимпиады считал,
что доходы от Игр составят 855,5 млн руб., а расходы не превысят 356,5 млн.
«Отказаться, уплатив какой-то небольшой взнос»
После объявления Москвы столицей XXII летних Олимпийских игр советские
руководители некоторое время пребывали в состоянии эйфории: американцев
удалось победить, а грядущая Олимпиада может стать неплохим источником
валютных доходов. Назначенный председателем оргкомитета «Олимпиада-80»
заместитель председателя Совета министров СССР Игнатий Новиков после поездки
на очередную сессию МОК докладывал в ЦК КПСС в мае 1975 года:
«В период пребывания в Лозанне советская делегация провела переговоры с
руководителями ряда фирм, имеющих опыт участия в подготовке и проведении
Олимпиад.
В беседе с директором телевизионной компании „Эй-Би-Си“ (США) г-ном Мартином
были обсуждены предложения о предоставлении исключительных прав этой
компании по телепередаче соревнований на Соединенные Штаты Америки…
Директор корпорации по производству спортивного инвентаря и оборудования
»Адидас" г-н Даслер высказал заинтересованность участия в подготовке и
проведении «Олимпиады-80». По аналогии своего участия в подготовке Игр в
Монреале корпорация могла бы поставить бесплатно экипировку для различных
категорий обслуживающего и технического персонала Олимпиады (до 10 тыс.
комплектов)…
От президента объединения «Свис Тайминг» после переговоров получены
конкретные предложения об обслуживании всех соревнований измерительной
аппаратурой, изготавливаемой этим объединением…
Директор фирмы «Континенталь» г-н Манц высказал заинтересованность в
строительстве в Москве современной гостиницы с предоставлением кредитов
швейцарскими банками".
Список зарубежных фирм, желающих выступить спонсорами московской Олимпиады
или поставить для ее проведения свои товары на самых льготных условиях, рос
день ото дня. Только от продажи прав на трансляцию соревнований оргкомитет
собирался получить $72,4 млн. Одновременно советские проектные институты
начали проработку предварительных проектов олимпийских объектов, и, по
первым прикидкам, сумма затрат на организацию Олимпиады выглядела
сравнительно небольшой и с лихвой перекрывалась поступлениями от инофирм и
доходами от советских и иностранных зрителей. Оргкомитет Олимпиады считал,
что доходы от Игр составят 855,5 млн руб., а расходы не превысят 356,5 млн.
К концу года постановления Совета министров СССР, распределяющие обязанности
по подготовке Олимпиады между министерствами и ведомствами, были составлены,
но Политбюро отправило их на доработку и приняло в целом 23 декабря 1975
года. А всего два дня спустя, 25 декабря, Брежнев, уезжая в охотхозяйство
Завидово, где шла работа над его докладом XXV съезду КПСС, написал Черненко
записку:
«Как-то сложилось таким образом, что нами принято решение провести
спортолимпиаду в СССР. Стоит это мероприятие колоссальных денег. Возможно,
этот вопрос нам следует пересмотреть и отказаться от проведения олимпиады.
Знаю, что это вызовет много кривотолков, но при решении этого вопроса,
наверное, надо исходить из того, что на первый план выдвигаются вопросы о
стоимости этого мероприятия.
Некоторые товарищи подсказали мне, что есть возможность отказаться от этого
мероприятия, уплатив какой-то небольшой взнос в виде штрафа. По этому
вопросу я тоже хотел бы знать твое мнение. Кроме колоссальных расходов в
этом деле есть и такой вопрос, что из опыта проведения подобных олимпиад в
прошлом могут быть разного рода скандалы, которые могут очернить Советский
Союз. Следует вспомнить при этом ФРГ и другие места. А в отношении
Советского Союза думаю, что наши враги особенно постараются в этом.
Если на этот счет у тебя тоже есть сомнения, может быть, сегодня в порядке
обмена мнениями затронуть этот вопрос на Политбюро».
Однако без Брежнева вопрос об Олимпиаде-80 на Политбюро обсуждать не стали.
Не возвращались к нему и после возвращения генсека в Москву. Но, как
показали дальнейшие события, совершенно напрасно.
«План выполняется неудовлетворительно»
Первые сообщения о том, что в подготовке Олимпиады-80 далеко не все
благополучно, начали поступать в ЦК летом 1976 года. Председатель
центрального совета общества «Динамо», которому поручили быть заказчиком
нескольких олимпийских сооружений, генерал-лейтенант Петр Богданов
докладывал, что Мосгорисполком изменил место строительства универсального
спортивного зала и теперь придется вносить изменения в проектную
документацию, что потребует солидных затрат. Еще больше тревожили генерала
строители из Министерства среднего машиностроения, которым поручили часть
динамовских строек:
«Вызывает беспокойство тот факт, что из установленных Госпланом СССР на 1976
год Минсредмашу 2,5 млн рублей на строительно-монтажные работы по
динамовским олимпийским объектам по состоянию на июнь с. г. практически не
освоено ни одного рубля».
А из-за несогласованности ведомств план строительства на следующий год, как
считал Богданов, мог и вовсе быть сорван:
«Госплан СССР, Госснаб СССР и Московское теруправление Госснаба установили
срок представления заявок на материально-техническое обеспечение на 1977 год
до 1 апреля 1976 года. Практически заявки могут быть составлены только по
рабочим чертежам, выдача которых проектными организациями начнется с 1 июля
1976 года».
Как водится, ЦК и Совет министров давали распоряжения и указания, однако
строительство олимпийских объектов шло так же медленно. Глава оргкомитета
«Олимпиада-80» Игнатий Новиков в январе 1977 года писал в ЦК:
«Из 97 объектов, подлежащих реконструкции и строительству в 1976-1980 годах,
начаты строительные работы только на 40 объектах. При плане
строительно-монтажных работ на 1976 год 63,4 млн руб. выполнено лишь 47,8
млн руб.».
Ничего не изменилось и к концу года. В очередном отчете Новикова говорилось
о катастрофически возросших расходах на строительство и невыполнении плана:
«Общий объем строительно-монтажных работ по объектам, необходимым для
подготовки и проведения Олимпийских игр 1980 года, составляет 906,6 млн
рублей, в том числе по объектам г. Москва — 752,9 млн рублей, из которых
строительными организациями Мосгорисполкома должно быть выполнено 527,7 млн
рублей… План работ по строительству и реконструкции олимпийских объектов,
установленный на 1977 год, выполняется неудовлетворительно. За 9 месяцев с.
г. по этим объектам выполнено строительно-монтажных работ в объеме 108,5 млн
рублей, или 60% годового плана…
Неудовлетворительно ведется строительство Главного пресс-центра в г. Москве
Минэнерго СССР. За 9 месяцев с. г. по этому объекту выполнено только 32%
годового плана. По объектам Минсвязи СССР выполнение годового плана по
состоянию на 1 октября с. г. составляло лишь 48%. По многим олимпийским
стройкам отстает разработка проектно-сметной документации».
Главной причиной задержек Новиков считал кадровую проблему:
«Неудовлетворительное выполнение плана строительства олимпийских объектов в
значительной мере является следствием необеспеченности строек рабочими. Так,
на объектах, строительство которых осуществляется организациями
Мосгорисполкома, имеется лишь 9,07 тыс. чел., в то время как требуется 29
тыс. Недостает рабочих на стройках Минэнерго и других министерств».
ЦК и правительство принимали меры, но проблема с кадрами оказалась на
олимпийских стройках хронической. По всем заводам и фабрикам Москвы
мобилизовали больше 6 тыс. молодых рабочих, но вскоре многие из них стали
увольняться. Ничего не дал и набор на олимпийские стройки демобилизованных
солдат. Из 25 тыс. завербованных дембелей вскоре осталось не больше 8 тыс.
Но и это было не самым неприятным. Осенью 1977 года в подтверждение опасений
Брежнева затраты на олимпийские стройки начали расти колоссальными темпами.
В справке оргкомитета по итогам 11 месяцев 1977 года говорилось:
«Один из тревожных сейчас вопросов — это увеличение стоимости строительства
некоторых олимпийских объектов… Уже сейчас становится очевидным, что
удорожание только по 16 объектам составляет 88,1 млн руб.».
В следующем, 1978 году проблему кадров на олимпийских стройках попытались
решить с помощью строителей из союзных республик. В каждую из них отправили
разнарядку, где говорилось, когда и каких отделочников высокой квалификации
следует присылать в Москву. В столице ожидали 9330 мастеров, однако приехало
только 4656, да и те, как докладывал исполком Моссовета в ЦК, не всегда
годились для намеченной работы:
Не выполняется план командирования рабочих по специальностям. Так, по
постановлению плиточников должно быть направлено 1475 человек — прибыло 437
человек, маляров — 3290 человек, прибыло 1490 человек, гранитчиков — 465,
прибыло 115 человек. В ряде случаев направляемые рабочие на местах не
формируются в бригады, приезжают разрозненно, без инструментов… Имеет
место командирование рабочих на короткий срок, недостаточной квалификации,
вместе с семьями".
Но и этим трудности олимпийского строительства не исчерпывались. В марте
1979 года Госстрой СССР сообщал в ЦК КПСС:
«Проверки выявили наличие в проектах некоторых объектов ошибок и просчетов,
вследствие которых оказалась необеспеченной устойчивость сооружения в целом
или требуемая несущая способность (прочность) его основных конструкций».
После этого принялись переделывать и укреплять несколько уже почти готовых
олимпийских объектов — спорткомплекс на проспекте Мира, спортивный зал в
Измайлово, трибуны главной спортивной арены «Лужников» и стадиона «Динамо»,
Олимпийский парусный центр в Таллине.
«Доходы могли быть и больше»
же если бы спортивные сооружения удалось каким-то чудом сдать вовремя,
оборудовать их было нечем. Заведующий отделом оборонных отраслей ЦК КПСС
Иван Сербин в июне 1977 года сообщал руководству партии и правительства:
«Докладываем о неблагополучном положении дел, сложившемся в Минпромсвязи с
созданием телерадиооборудования, необходимого для проведения Олимпийских игр
1980 года.
Министерству промышленности средств связи совместно с рядом министерств и
ведомств поручена разработка, поставка, монтаж и ввод в эксплуатацию в
первом полугодии 1979 года телерадиооборудования на телевизионном центре им.
50-летия Октября (Останкино) и на 27 спортивных сооружениях, а также
создание передвижных средств телевидения и радио. Общий объем этих работ
составляет 170 млн руб.
Поставка этого оборудования должна начаться в 1977 году и 1978 году в
основном завершиться по стационарным средствам…
Рассмотрение состояния дел с разработкой и организацией производства этого
оборудования показывает, что порученные Минпромсвязи указанные работы
должным образом не организованы, а качество разработанного оборудования не
соответствует утвержденным требованиям. Головные серийные образцы
оборудования для телевизионного центра, разработанные НИИ телевидения
совместно с ВНИИ радиоприема и акустики и изготовленные Шяуляйским
телевизионным заводом, не выдержали междуведомственных испытаний и в апреле
1977 года возвращены на доработку».
Та же картина наблюдалась и по всем другим видам оборудования и средств
связи. А доработки и переделки влекли все новые и новые расходы. Для их
покрытия было решено выпустить лотерею «Спринт», позволяющую хотя бы отчасти
переложить бремя расходов на плечи азартных трудящихся. Но и здесь все
получилось не так, как планировалось.
«Доходы,- докладывал в ЦК оргкомитет в 1978 году,- могли быть и больше, если
бы Госиздат Украинской ССР обеспечил в установленные сроки реконструкцию
предприятия „Заря“ и выпуск в 1976-1977 годах 400 млн билетов этой лотереи.
Фактически за этот период было изготовлено и реализовано 230 млн билетов».
Тем временем расходы только на строительство превысили все запланированные
суммы. В марте 1979 года Центральное статистическое управление подсчитало:
«До окончания строительства всех олимпийских объектов необходимо освоить
685,2 млн рублей капитальных вложений, или 47 процентов их сметной
стоимости».
Получалось, что сметная стоимость равнялась 1457,9 млн руб. Что резко
отличалось от заявлявшихся в 1977 году 906,6 млн и тем более от
первоначальной суммы расходов 356,5 млн. Так что Брежнев оказался совершенно
прав: расходы получались колоссальными. А вот доходов могло не оказаться
вовсе.
Когда советское руководство соглашалось на выдвижение кандидатуры Москвы,
никто в советской столице до конца не представлял, во что ввязывается СССР.
Участие многих национальных сборных в Олимпиаде обставлялось массой условий,
а в случае их невыполнения обиженная сторона грозила бойкотом Игр.
Африканские страны угрожали коллективным отказом от поездки в Москву, если в
Олимпиаде будет участвовать какая-либо страна, не порвавшая спортивных
связей с режимом апартеида в Южной Африке. Китайская Народная Республика
требовала исключения из МОК Олимпийского комитета Тайваня и включения своего
комитета вместо него.
Три германских государства — ФРГ, ГДР и Западный Берлин — создавали не
меньше проблем. Федеративная Республика настаивала на включении спортсменов
Западного Берлина в свою команду, но это противоречило политике СССР. А ГДР
требовала, чтобы западные немцы сменили название своего олимпийского
комитета, именовавшегося Олимпийским комитетом Германии.
Не меньше трений было вокруг двух Корей. КНДР требовала, чтобы СССР не
пускал на Олимпиаду Южную Корею. А советские дипломаты, исследовав вопрос,
докладывали, что северяне без всяких проблем встречаются на многих
соревнованиях с южанами. Правда, если точно знают, что одержат победу.
Так что советским представителям приходилось убеждать корейских друзей,
объезжать с визитами африканских, договариваться с западными немцами и
решать еще одну проблему, которая доводила советских идеологов просто до
исступления. Согласно олимпийским правилам, принимающая страна не могла
отказать в аккредитации ни одному СМИ. Но впустить в страну, причем
официально и открыто, корреспондентов антисоветских западных радиостанций —
это было совершенно немыслимо и непозволительно. И на эту тему шли затяжные
переговоры с представителями МОК.
Огромное количество материала носившего в те времена гриф секретности.
Интересно, что всплывет по подготовке Олимпиады 2014?
Небольшое видео по теме
или скачать
35 лет назад, в 1975 году, после подведения первых итогов подготовки к
Олимпийским играм 1980 года в Москве Леонид Брежнев написал записку, в
которой предложил товарищам по Политбюро обсудить возможность отказа от
проведения Олимпиады. Обозреватель «Власти» Евгений Жирнов разбирался в
причинах необычного решения генерального секретаря ЦК КПСС.
«У русских спортивные объекты гораздо лучше»
Начало записки Брежнева о московской Олимпиаде выглядит не менее странным,
чем сам факт ее появления:
«Как-то сложилось таким образом, что нами принято решение провести
спортолимпиаду в СССР»,- недоуменно писал генсек одному из своих ближайших
соратников, заведующему общим отделом ЦК КПСС Константину Черненко.
Началом событий, которые генеральный секретарь обозначил словами «как-то так
сложилось» и которые привели к выдвижению Москвы столицей летних Олимпийских
игр, можно считать назначение бывшего первого секретаря ЦК ВЛКСМ Сергея
Павлова председателем Комитета по физкультуре и спорту при Совете министров
СССР в 1968 году.
Для комсомольского вождя такое назначение означало существенное понижение.
Два его предшественника — Александр Шелепин и Владимир Семичастный — из
малого, как его называли, ЦК переместились в кресла заведующих отделами ЦК
КПСС и затем поднялись по служебной лестнице еще выше. Первый стал членом
Политбюро, второй — председателем КГБ. На подобную карьеру мог рассчитывать
и их верный соратник Павлов. Но «шелепинская группировка» настолько активно
и явно рвалась к власти, что не на шутку обеспокоенный Брежнев при полной
поддержке всей остальной советской элиты с 1967 года начал работу по
нейтрализации «комсомольцев». Их одного за другим переводили на
дипломатические посты за рубежом или малозначительные должности внутри
страны. Семичастный, например, получил должность седьмого по счету
заместителя председателя совета министров Украины, отвечающего за
второстепенные дела, включая спорт.
Год спустя, в 1968 году, руководить спортом отправили и Сергея Павлова. Но
крайне энергичный и амбициозный, как о нем говорят, человек в отличие от
многих своих комсомольских товарищей не стал сидеть сложа руки и жаловаться
на жизнь. Он с первых же дней руководства Комитетом по физкультуре и спорту
начал активно поднимать статус этой организации, проводя разнообразные
соревнования — как внутрисоюзные, так и международные. А что могло поднять
статус спортивного ведомства и его главы больше, чем организация главного
спортивного состязания планеты — Олимпиады? Тем более что ни зимних, ни
летних Олимпиад ни в одной социалистической стране прежде не проводилось.
Когда Павлов приводил подобные доводы, возразить руководителям страны было
нечего. А кроме того, многие были уверены, что из этой затеи ничего не
выйдет — и тогда не утратившего активности шелепинца можно будет задвинуть
еще дальше, к примеру отправить послом в одну из малопригодных для жизни, но
очень дружественных СССР стран. Так что в 1969 году решение о выдвижении
кандидатуры Москвы в качестве столицы летних Олимпийских игр все-таки
приняли.
Однако результат голосования на сессии Международного олимпийского комитета
(МОК) оказался совсем не таким, на который рассчитывали и друзья, и недруги
Сергея Павлова, да, видимо, и он сам. В первом туре голосования Москва
получила 28 голосов, Монреаль — 25 и Лос-Анджелес — 17. Но во втором туре,
куда вышли только Москва и Монреаль, расстановка сил изменилась. Американцы
напомнили всем участникам голосования об атлантической солидарности перед
коммунистической угрозой, и в результате Монреаль собрал 41 голос и был
объявлен столицей Олимпиады-76.
По тогдашней логике холодной войны ответ на подобный выпад мог быть только
один: СССР должен победить на следующих выборах столицы Олимпиады. В
сентябре 1973 года Политбюро приняло решение о выдвижении кандидатуры
Москвы, после чего за дело всерьез взялись и Комитет по физкультуре и
спорту, и Национальный олимпийский комитет СССР, и дипломаты, и партийные
чиновники. В результате советским представителям удалось установить, как
было принято писать в документах тех лет, доверительные отношения с
избранным в 1972 году президентом МОК — ирландским лордом Килланином. О
встречах с ним в 1974 году, накануне выборов столицы XXII летних Олимпийских
игр, Комитет по физкультуре и спорту докладывал в ЦК КПСС:
«За последнее время с президентом Международного Олимпийского Комитета (МОК)
лордом Килланиным (так в тексте.- „Власть“) проводились консультации и
переговоры по кандидатуре Москвы на организацию Олимпийских игр 1980 года…
При содействии Национального Олимпийского комитета Румынии такая встреча
была проведена в г. Бухаресте 22 июня с. г… Беседа подтвердила позитивное
отношение президента МОК к кандидатуре Москвы. Президент МОК Килланин
обратил внимание на необходимость усиления советскими организациями
дальнейшей пропагандистской работы в пользу кандидатуры Москвы. Он также
указал на трудности, связанные с возможностью создания блоков среди членов
МОК при проведении тайного голосования на предстоящей сессии МОК в Вене в
сентябре с. г. По мнению Килланина, такой блок против Москвы может быть
создан членами МОК от большинства стран Латинской Америки, некоторых
азиатских стран, которые отличаются своими консервативными, а порой и прямо
антикоммунистическими взглядами».
К исполнению рекомендаций президента МОК советские представители приступили
сразу же. Павлов и возглавляемый им комитет незамедлительно организовали
поездки в СССР самых видных спортивных журналистов из 15 стран, которые
кроме Москвы побывали в Киеве, Тбилиси, Ленинграде, Баку, Ташкенте,
Самарканде и Бухаре. По всему маршруту кроме посещения спортивных объектов и
соревнований им организовывали интервью с самыми известными советскими
спортсменами — Валерием Борзовым, Борисом Майоровым, Людмилой Пахомовой и
многими другими. Иностранных корреспондентов приглашали даже домой к звездам
советского спорта. Ну и конечно, принимали западных журналистов с чисто
комсомольским размахом, которым Сергей Павлов славился еще в ЦК ВЛКСМ. Так
что жаловаться на недостаток гостеприимства гости при всем желании не смогли
бы. Да они и не стали. В августе 1974 года Павлов докладывал в ЦК об успехе
мероприятия. В числе прочих хвалебных заметок о СССР и советском спорте он
приводил статью из британской Daily Telegraph. Корреспондент газеты Джеймс
Кут прежде слыл одним из самых ярых противников проведения Олимпиады в
Москве, а после визита в Советский Союз резко изменил мнение:
«Три недели назад пишущий эти строки выразил в этой газете сомнения по
поводу того, что местом проведения Олимпийских игр 1980 года станет Москва.
Только что вернувшись из десятидневной поездки в Москву, Ленинград и Баку, я
должен без всяких оговорок заявить, что у русских спортивные объекты и
сооружения гораздо лучше, чем у другого кандидата на проведение Олимпийских
игр — Лос-Анджелеса».
Одновременно велась не менее интенсивная обработка членов МОК, так что в
том, что в Вене победу одержал СССР, не было ничего удивительного.
после объявления Москвы столицей XXII летних Олимпийских игр советские
руководители некоторое время пребывали в состоянии эйфории: американцев
удалось победить, а грядущая Олимпиада может стать неплохим источником
валютных доходов. Назначенный председателем оргкомитета «Олимпиада-80»
заместитель председателя Совета министров СССР Игнатий Новиков после поездки
на очередную сессию МОК докладывал в ЦК КПСС в мае 1975 года:
«В период пребывания в Лозанне советская делегация провела переговоры с
руководителями ряда фирм, имеющих опыт участия в подготовке и проведении
Олимпиад.
В беседе с директором телевизионной компании „Эй-Би-Си“ (США) г-ном Мартином
были обсуждены предложения о предоставлении исключительных прав этой
компании по телепередаче соревнований на Соединенные Штаты Америки…
Директор корпорации по производству спортивного инвентаря и оборудования
»Адидас" г-н Даслер высказал заинтересованность участия в подготовке и
проведении «Олимпиады-80». По аналогии своего участия в подготовке Игр в
Монреале корпорация могла бы поставить бесплатно экипировку для различных
категорий обслуживающего и технического персонала Олимпиады (до 10 тыс.
комплектов)…
От президента объединения «Свис Тайминг» после переговоров получены
конкретные предложения об обслуживании всех соревнований измерительной
аппаратурой, изготавливаемой этим объединением…
Директор фирмы «Континенталь» г-н Манц высказал заинтересованность в
строительстве в Москве современной гостиницы с предоставлением кредитов
швейцарскими банками".
Список зарубежных фирм, желающих выступить спонсорами московской Олимпиады
или поставить для ее проведения свои товары на самых льготных условиях, рос
день ото дня. Только от продажи прав на трансляцию соревнований оргкомитет
собирался получить $72,4 млн. Одновременно советские проектные институты
начали проработку предварительных проектов олимпийских объектов, и, по
первым прикидкам, сумма затрат на организацию Олимпиады выглядела
сравнительно небольшой и с лихвой перекрывалась поступлениями от инофирм и
доходами от советских и иностранных зрителей. Оргкомитет Олимпиады считал,
что доходы от Игр составят 855,5 млн руб., а расходы не превысят 356,5 млн.
«Отказаться, уплатив какой-то небольшой взнос»
После объявления Москвы столицей XXII летних Олимпийских игр советские
руководители некоторое время пребывали в состоянии эйфории: американцев
удалось победить, а грядущая Олимпиада может стать неплохим источником
валютных доходов. Назначенный председателем оргкомитета «Олимпиада-80»
заместитель председателя Совета министров СССР Игнатий Новиков после поездки
на очередную сессию МОК докладывал в ЦК КПСС в мае 1975 года:
«В период пребывания в Лозанне советская делегация провела переговоры с
руководителями ряда фирм, имеющих опыт участия в подготовке и проведении
Олимпиад.
В беседе с директором телевизионной компании „Эй-Би-Си“ (США) г-ном Мартином
были обсуждены предложения о предоставлении исключительных прав этой
компании по телепередаче соревнований на Соединенные Штаты Америки…
Директор корпорации по производству спортивного инвентаря и оборудования
»Адидас" г-н Даслер высказал заинтересованность участия в подготовке и
проведении «Олимпиады-80». По аналогии своего участия в подготовке Игр в
Монреале корпорация могла бы поставить бесплатно экипировку для различных
категорий обслуживающего и технического персонала Олимпиады (до 10 тыс.
комплектов)…
От президента объединения «Свис Тайминг» после переговоров получены
конкретные предложения об обслуживании всех соревнований измерительной
аппаратурой, изготавливаемой этим объединением…
Директор фирмы «Континенталь» г-н Манц высказал заинтересованность в
строительстве в Москве современной гостиницы с предоставлением кредитов
швейцарскими банками".
Список зарубежных фирм, желающих выступить спонсорами московской Олимпиады
или поставить для ее проведения свои товары на самых льготных условиях, рос
день ото дня. Только от продажи прав на трансляцию соревнований оргкомитет
собирался получить $72,4 млн. Одновременно советские проектные институты
начали проработку предварительных проектов олимпийских объектов, и, по
первым прикидкам, сумма затрат на организацию Олимпиады выглядела
сравнительно небольшой и с лихвой перекрывалась поступлениями от инофирм и
доходами от советских и иностранных зрителей. Оргкомитет Олимпиады считал,
что доходы от Игр составят 855,5 млн руб., а расходы не превысят 356,5 млн.
К концу года постановления Совета министров СССР, распределяющие обязанности
по подготовке Олимпиады между министерствами и ведомствами, были составлены,
но Политбюро отправило их на доработку и приняло в целом 23 декабря 1975
года. А всего два дня спустя, 25 декабря, Брежнев, уезжая в охотхозяйство
Завидово, где шла работа над его докладом XXV съезду КПСС, написал Черненко
записку:
«Как-то сложилось таким образом, что нами принято решение провести
спортолимпиаду в СССР. Стоит это мероприятие колоссальных денег. Возможно,
этот вопрос нам следует пересмотреть и отказаться от проведения олимпиады.
Знаю, что это вызовет много кривотолков, но при решении этого вопроса,
наверное, надо исходить из того, что на первый план выдвигаются вопросы о
стоимости этого мероприятия.
Некоторые товарищи подсказали мне, что есть возможность отказаться от этого
мероприятия, уплатив какой-то небольшой взнос в виде штрафа. По этому
вопросу я тоже хотел бы знать твое мнение. Кроме колоссальных расходов в
этом деле есть и такой вопрос, что из опыта проведения подобных олимпиад в
прошлом могут быть разного рода скандалы, которые могут очернить Советский
Союз. Следует вспомнить при этом ФРГ и другие места. А в отношении
Советского Союза думаю, что наши враги особенно постараются в этом.
Если на этот счет у тебя тоже есть сомнения, может быть, сегодня в порядке
обмена мнениями затронуть этот вопрос на Политбюро».
Однако без Брежнева вопрос об Олимпиаде-80 на Политбюро обсуждать не стали.
Не возвращались к нему и после возвращения генсека в Москву. Но, как
показали дальнейшие события, совершенно напрасно.
«План выполняется неудовлетворительно»
Первые сообщения о том, что в подготовке Олимпиады-80 далеко не все
благополучно, начали поступать в ЦК летом 1976 года. Председатель
центрального совета общества «Динамо», которому поручили быть заказчиком
нескольких олимпийских сооружений, генерал-лейтенант Петр Богданов
докладывал, что Мосгорисполком изменил место строительства универсального
спортивного зала и теперь придется вносить изменения в проектную
документацию, что потребует солидных затрат. Еще больше тревожили генерала
строители из Министерства среднего машиностроения, которым поручили часть
динамовских строек:
«Вызывает беспокойство тот факт, что из установленных Госпланом СССР на 1976
год Минсредмашу 2,5 млн рублей на строительно-монтажные работы по
динамовским олимпийским объектам по состоянию на июнь с. г. практически не
освоено ни одного рубля».
А из-за несогласованности ведомств план строительства на следующий год, как
считал Богданов, мог и вовсе быть сорван:
«Госплан СССР, Госснаб СССР и Московское теруправление Госснаба установили
срок представления заявок на материально-техническое обеспечение на 1977 год
до 1 апреля 1976 года. Практически заявки могут быть составлены только по
рабочим чертежам, выдача которых проектными организациями начнется с 1 июля
1976 года».
Как водится, ЦК и Совет министров давали распоряжения и указания, однако
строительство олимпийских объектов шло так же медленно. Глава оргкомитета
«Олимпиада-80» Игнатий Новиков в январе 1977 года писал в ЦК:
«Из 97 объектов, подлежащих реконструкции и строительству в 1976-1980 годах,
начаты строительные работы только на 40 объектах. При плане
строительно-монтажных работ на 1976 год 63,4 млн руб. выполнено лишь 47,8
млн руб.».
Ничего не изменилось и к концу года. В очередном отчете Новикова говорилось
о катастрофически возросших расходах на строительство и невыполнении плана:
«Общий объем строительно-монтажных работ по объектам, необходимым для
подготовки и проведения Олимпийских игр 1980 года, составляет 906,6 млн
рублей, в том числе по объектам г. Москва — 752,9 млн рублей, из которых
строительными организациями Мосгорисполкома должно быть выполнено 527,7 млн
рублей… План работ по строительству и реконструкции олимпийских объектов,
установленный на 1977 год, выполняется неудовлетворительно. За 9 месяцев с.
г. по этим объектам выполнено строительно-монтажных работ в объеме 108,5 млн
рублей, или 60% годового плана…
Неудовлетворительно ведется строительство Главного пресс-центра в г. Москве
Минэнерго СССР. За 9 месяцев с. г. по этому объекту выполнено только 32%
годового плана. По объектам Минсвязи СССР выполнение годового плана по
состоянию на 1 октября с. г. составляло лишь 48%. По многим олимпийским
стройкам отстает разработка проектно-сметной документации».
Главной причиной задержек Новиков считал кадровую проблему:
«Неудовлетворительное выполнение плана строительства олимпийских объектов в
значительной мере является следствием необеспеченности строек рабочими. Так,
на объектах, строительство которых осуществляется организациями
Мосгорисполкома, имеется лишь 9,07 тыс. чел., в то время как требуется 29
тыс. Недостает рабочих на стройках Минэнерго и других министерств».
ЦК и правительство принимали меры, но проблема с кадрами оказалась на
олимпийских стройках хронической. По всем заводам и фабрикам Москвы
мобилизовали больше 6 тыс. молодых рабочих, но вскоре многие из них стали
увольняться. Ничего не дал и набор на олимпийские стройки демобилизованных
солдат. Из 25 тыс. завербованных дембелей вскоре осталось не больше 8 тыс.
Но и это было не самым неприятным. Осенью 1977 года в подтверждение опасений
Брежнева затраты на олимпийские стройки начали расти колоссальными темпами.
В справке оргкомитета по итогам 11 месяцев 1977 года говорилось:
«Один из тревожных сейчас вопросов — это увеличение стоимости строительства
некоторых олимпийских объектов… Уже сейчас становится очевидным, что
удорожание только по 16 объектам составляет 88,1 млн руб.».
В следующем, 1978 году проблему кадров на олимпийских стройках попытались
решить с помощью строителей из союзных республик. В каждую из них отправили
разнарядку, где говорилось, когда и каких отделочников высокой квалификации
следует присылать в Москву. В столице ожидали 9330 мастеров, однако приехало
только 4656, да и те, как докладывал исполком Моссовета в ЦК, не всегда
годились для намеченной работы:
Не выполняется план командирования рабочих по специальностям. Так, по
постановлению плиточников должно быть направлено 1475 человек — прибыло 437
человек, маляров — 3290 человек, прибыло 1490 человек, гранитчиков — 465,
прибыло 115 человек. В ряде случаев направляемые рабочие на местах не
формируются в бригады, приезжают разрозненно, без инструментов… Имеет
место командирование рабочих на короткий срок, недостаточной квалификации,
вместе с семьями".
Но и этим трудности олимпийского строительства не исчерпывались. В марте
1979 года Госстрой СССР сообщал в ЦК КПСС:
«Проверки выявили наличие в проектах некоторых объектов ошибок и просчетов,
вследствие которых оказалась необеспеченной устойчивость сооружения в целом
или требуемая несущая способность (прочность) его основных конструкций».
После этого принялись переделывать и укреплять несколько уже почти готовых
олимпийских объектов — спорткомплекс на проспекте Мира, спортивный зал в
Измайлово, трибуны главной спортивной арены «Лужников» и стадиона «Динамо»,
Олимпийский парусный центр в Таллине.
«Доходы могли быть и больше»
же если бы спортивные сооружения удалось каким-то чудом сдать вовремя,
оборудовать их было нечем. Заведующий отделом оборонных отраслей ЦК КПСС
Иван Сербин в июне 1977 года сообщал руководству партии и правительства:
«Докладываем о неблагополучном положении дел, сложившемся в Минпромсвязи с
созданием телерадиооборудования, необходимого для проведения Олимпийских игр
1980 года.
Министерству промышленности средств связи совместно с рядом министерств и
ведомств поручена разработка, поставка, монтаж и ввод в эксплуатацию в
первом полугодии 1979 года телерадиооборудования на телевизионном центре им.
50-летия Октября (Останкино) и на 27 спортивных сооружениях, а также
создание передвижных средств телевидения и радио. Общий объем этих работ
составляет 170 млн руб.
Поставка этого оборудования должна начаться в 1977 году и 1978 году в
основном завершиться по стационарным средствам…
Рассмотрение состояния дел с разработкой и организацией производства этого
оборудования показывает, что порученные Минпромсвязи указанные работы
должным образом не организованы, а качество разработанного оборудования не
соответствует утвержденным требованиям. Головные серийные образцы
оборудования для телевизионного центра, разработанные НИИ телевидения
совместно с ВНИИ радиоприема и акустики и изготовленные Шяуляйским
телевизионным заводом, не выдержали междуведомственных испытаний и в апреле
1977 года возвращены на доработку».
Та же картина наблюдалась и по всем другим видам оборудования и средств
связи. А доработки и переделки влекли все новые и новые расходы. Для их
покрытия было решено выпустить лотерею «Спринт», позволяющую хотя бы отчасти
переложить бремя расходов на плечи азартных трудящихся. Но и здесь все
получилось не так, как планировалось.
«Доходы,- докладывал в ЦК оргкомитет в 1978 году,- могли быть и больше, если
бы Госиздат Украинской ССР обеспечил в установленные сроки реконструкцию
предприятия „Заря“ и выпуск в 1976-1977 годах 400 млн билетов этой лотереи.
Фактически за этот период было изготовлено и реализовано 230 млн билетов».
Тем временем расходы только на строительство превысили все запланированные
суммы. В марте 1979 года Центральное статистическое управление подсчитало:
«До окончания строительства всех олимпийских объектов необходимо освоить
685,2 млн рублей капитальных вложений, или 47 процентов их сметной
стоимости».
Получалось, что сметная стоимость равнялась 1457,9 млн руб. Что резко
отличалось от заявлявшихся в 1977 году 906,6 млн и тем более от
первоначальной суммы расходов 356,5 млн. Так что Брежнев оказался совершенно
прав: расходы получались колоссальными. А вот доходов могло не оказаться
вовсе.
Когда советское руководство соглашалось на выдвижение кандидатуры Москвы,
никто в советской столице до конца не представлял, во что ввязывается СССР.
Участие многих национальных сборных в Олимпиаде обставлялось массой условий,
а в случае их невыполнения обиженная сторона грозила бойкотом Игр.
Африканские страны угрожали коллективным отказом от поездки в Москву, если в
Олимпиаде будет участвовать какая-либо страна, не порвавшая спортивных
связей с режимом апартеида в Южной Африке. Китайская Народная Республика
требовала исключения из МОК Олимпийского комитета Тайваня и включения своего
комитета вместо него.
Три германских государства — ФРГ, ГДР и Западный Берлин — создавали не
меньше проблем. Федеративная Республика настаивала на включении спортсменов
Западного Берлина в свою команду, но это противоречило политике СССР. А ГДР
требовала, чтобы западные немцы сменили название своего олимпийского
комитета, именовавшегося Олимпийским комитетом Германии.
Не меньше трений было вокруг двух Корей. КНДР требовала, чтобы СССР не
пускал на Олимпиаду Южную Корею. А советские дипломаты, исследовав вопрос,
докладывали, что северяне без всяких проблем встречаются на многих
соревнованиях с южанами. Правда, если точно знают, что одержат победу.
Так что советским представителям приходилось убеждать корейских друзей,
объезжать с визитами африканских, договариваться с западными немцами и
решать еще одну проблему, которая доводила советских идеологов просто до
исступления. Согласно олимпийским правилам, принимающая страна не могла
отказать в аккредитации ни одному СМИ. Но впустить в страну, причем
официально и открыто, корреспондентов антисоветских западных радиостанций —
это было совершенно немыслимо и непозволительно. И на эту тему шли затяжные
переговоры с представителями МОК.
Комментарии (8)
RSS свернуть / развернутьУже к весне 1979 года расходы на подготовку и проведение XXII летних
Олимпийских игр превысили все разумные пределы. По данным Центрального
статистического управления СССР, только на строительство спорткомплексов и
прочих сооружений затраты должны были составить 1457,9 млн рублей, вместо
заявлявшихся в 1977 году 906,6 млн и планировавшихся первоначально 356,5
млн. Однако советские руководители еще надеялись возместить немалую часть
расходов за счет доходов от иностранных зрителей и многочисленных западных
фирм-партнеров и фирм-спонсоров Олимпиады.
Однако из-за склок и интриг Олимпиада могла не состояться вовсе. Немалое
число стран-участниц выставляли взаимоисключающие условия отправки своих
команд в Москву. Ко всему прочему, были и интриги внутри самого МОК,
способные сорвать проведение Игр в советской столице. Лорд Килланин,
которого регулярно принимали, холили и лелеяли в Москве, подумывал об
отставке. И Советскому Союзу в преддверии Олимпиады было далеко не
безразлично то, кто займет этот пост. О ситуации внутри МОК в марте 1979
года советским товарищам откровенно рассказывал президент Генеральной
ассамблеи национальных олимпийских комитетов итальянец Джулио Онести:
«Касаясь выборов нового президента МОК,- говорилось в записи беседы,- Онести
заявил, что лорд Килланин намерен после1980 года уйти в отставку, поскольку
имеет намерение и шансы на избрание президентом Ирландии. Характеризуя
Килланина, Онести сообщил, Килланин до последнего времени пытался нажить
капитал на производстве кинофильмов, однако успехов в этом не имел и потерял
значительную часть своих средств. После избрания его президентом МОК три
крупнейших банка Ирландии предложили Килланину пост директора. Вместе с
бывшим вице-президентом МОК Карнебеком (Голландия) Килланин возглавил
отделение концерна „Эссо“, занимающегося поставкой нефти в Ирландию. Эти
обстоятельства, естественно, мешают Килланину должным образом выполнять
обязанности президента МОК, что в полной мере использует в корыстных
интересах директор МОК М. Берлю и ее сторонники».
Наиболее вероятным преемником лорда Килланина итальянский гость считал посла
Испании в СССР Хуана Антонио Самаранча:
«Онести сообщил, что Самаранч и его жена до смены политического режима в
Испании были тесно связаны с Франко… Многие деятели франкистского режима
занимают и в настоящее время самые ответственные посты в Испании. Назначая
Самаранча послом в СССР, эти люди, помимо всего, спасли его от физического
убийства, так как в Испании или другой западной стране Самаранча могли бы
найти фанатичные противники прошлого режима… Не имея в перспективе прочных
позиций в Испании, Самаранч стремится занять пост президента МОК из сугубо
личных соображений».
Онести рассказал также, почему избрание Самаранча наиболее вероятно: в
очередном зависимом от нее президенте заинтересована фактический
руководитель МОК — его директор Моник Берлю. А Самаранч демонстрировал
максимальную лояльность: по словам Онести, он даже взял к себе в посольство
секретарем сестру одной из ближайших помощниц Берлю. Рассказал итальянский
спортивный функционер и о том, какие интересы руководят исполнительным
директором МОК:
Берлю хотела бы оставаться как можно дольше на посту директора МОК,
позволяющем ей получать (только на законных основаниях) $6 тыс. в месяц, что
превышает оклад итальянского министра. Пользуясь инертностью Килланина и
членов исполкома МОК, Берлю практически руководит закулисной деятельностью
МОК, извлекая из этого немалые финансовые выгоды. Одни молчат потому, что
ничего не знают, другие — потому, что сами кое-что получают".
Рассказывал Онести и о том, что Берлю ненавидит социализм и социалистические
страны и втихомолку вредит им в меру сил и способностей.
«Несмотря на некоторые субъективные оценки и смещения,- говорилось в отчете
Комитета по физкультуре и спорту,- сведения, которые передал Онести,
представляют определенный интерес».
Вывод напрашивался: чтобы жертвой всех олимпийских интриг не стала
московская Олимпиада, советским чиновникам нужно усиленно дружить с
Самаранчем, заинтересовать в успехе Олимпиады-80 Берлю и при этом не
испортить отношений с традиционными партнерами.
«Высказал предположение о секретной договоренности»
Особенно осложнились отношения советских спортивных организаций и
спортсменов с коллегами из ГДР. В Восточном Берлине сочли, что Олимпиада в
Москве — замечательный шанс доказать всему миру превосходство немецкого
социалистического спорта. Для достижения этой цели руководству Немецкого
спортивно-гимнастического союза (ДСТБ) все средства казались подходящими.
Прежде всего они начали скрывать от советских коллег свои секреты подготовки
к Олимпиаде. В ноябре 1979 года глава советского спорта Сергей Павлов
докладывал в ЦК:
«В последнее время руководство ДСТБ начало в одностороннем порядке отменять
согласованные ранее решения о проведении совместных тренировочных сборов и
соревнований, ограничивать контакты тренеров и спортсменов. Так, в мае с. г.
на совещании по плаванию в ГДР был разработан план совместной подготовки
команд ГДР и СССР по плаванию на 1980 г., который предусматривал проведение
совместных сборов… и совместных отборочных соревнований… Однако в
сентябре с. г. руководство ДСТБ без какого-либо предварительного уведомления
отменило эти мероприятия. Совместных тренировок не удалось организовать уже
в октябре с. г., когда советские пловцы… находились на сборах в ГДР. Под
разными предлогами предложения о проведении совместных тренировок
отвергались, а если спортсмены из СССР на несколько минут раньше
установленного времени прибывали на тренировки, спортсмены ГДР немедленно
заканчивали занятия».
Еще более серьезным, как докладывал Павлов, оказался вопрос о допинге,
которым злоупотребляли практически все спортсмены из ГДР. Немецкие товарищи
упорно настаивали на том, чтобы в технический персонал антидопинговой
лаборатории на московской Олимпиаде были включены их представители. А
получив отказ, попытались договориться другим способом:
«По инициативе немецкой стороны в ГДР в апреле с. г. состоялись переговоры
по проблемам допингового контроля между делегациями Спорткомитета СССР
(зампредседателя т. Колесов А. И.) и ДСТБ ГДР (вице-президент т. Редер Х.),
где т. Редер Х. высказал предположение о выработке двусторонней „секретной
договоренности“ по защите интересов спортсменов СССР и ГДР, в случае если
анализ будет проводиться лабораториями в Крайше (ГДР) или в Москве. При этом
имелась в виду прежде всего московская Олимпиада. Советской стороной эта
просьба была отклонена».
Павлов сообщал и еще об одном способе использования допинга при подготовке
восточных немцев к Олимпиаде:
«В последнее время представители ДСТБ активно стремятся получить право
осуществлять допинг-контроль едва ли не на всех международных соревнованиях.
Однако настораживает то обстоятельство, что при проведении анализов
лабораторией ДСТБ наличие запрещенных препаратов выявляется исключительно у
спортсменов социалистических стран, материалы на которых незамедлительно
передаются в международные федерации. Так, перед угрозой неизбежной
дисквалификации оказались лучшие бегуньи Болгарии — Т. Петрова и Д. Тенева и
Румынии — Н. Марушеску, М. Пуйка. Характерно, что Т. Петрова и Н. Марушеску
успешно выступили на Кубках Европы и мира в Италии и Канаде. Допинговые
лаборатории этих стран не обнаружили следов применения ими каких-либо
запрещенных препаратов. Лаборатория же ГДР передала в Международную
федерацию компрометирующие этих спортсменок материалы после второсортных
соревнований балканских стран, где для данных спортсменок не было никакой
конкуренции. По мнению многих экспертов легкой атлетики, данный акт
преследовал, скорее всего, устранение сильных конкурентов спортсменкам ГДР
на Олимпиаде-80».
Но беспокоился глава советского спорта не столько о чужих, сколько о своих
спортсменах:
«В настоящее время в лаборатории ГДР анализируются пробы с чемпионата мира
по тяжелой атлетике, который состоялся в начале ноября с. г. в Греции, где
во всех весовых категориях победителями вышли спортсмены социалистических
стран. Следует отметить, что первоначально проведение данного контроля было
поручено исключительно лаборатории Венгрии, но затем по инициативе
представителей ГДР, которые пообещали провести эти анализы бесплатно,
руководство Международной федерации тяжелой атлетики решило передать
половину проб на анализы лаборатории в Крайше (ГДР)».
avStar
штангистам, Павлов просил ЦК КПСС оказать влияние на руководителей ГДР,
поскольку «с приближением Олимпийских игр в Москве вышеупомянутые проблемы
приобретают особую остроту».
Кроме немецких были и другие друзья СССР, отношения с которыми в преддверии
Олимпиады серьезно испортились. Функционеры практически всех компартий
настаивали на приглашении своих делегаций на Игры в Москву, причем в
расширенном составе и за счет советской стороны. Итальянская компартия,
например, просила принять 60-80 человек. Но особенно отличилась компартия
Реюньона, которая желала прибыть в Москву едва ли не в полном составе.
Однако куда важнее оказалось то, что в стане обиженных оказались зарубежные
спортивные журналисты. То ли из-за перерасхода средств, то ли из-за
наплевательского отношения ко всему и вся, спортивные чиновники забыли о
необходимости поддерживать добрые отношения со спортивной прессой, и
результат не заставил себя ждать. Австрийская «Шпорт унд Тото» рассказывала,
что оргкомитет Олимпиады переполнен офицерами КГБ, выдворенными за шпионаж
из западных стран. И сообщала детали биографии многих из них. О заместителе
руководителя пресс-центра Олимпиады, например, говорилось, что он служит в
КГБ с 1953 года.
Другие газеты писали о том, что русские, построив спортивные сооружения XXI
века, оснастили их туалетами XIX века. А некоторые издания задолго до
открытия Олимпиады предлагали ее бойкотировать из-за абсолютной
непригодности Москвы для проведения мероприятия подобного масштаба.
Западногерманская «Франкфуртер альгемайне», к примеру, писала:
«Главную озабоченность у организаторов московской Олимпиады вызывают
туристы. Их будут размещать даже в студенческих общежитиях, школах,
кемпингах. Не ясен вопрос, хватит ли ресторанов… Любителям пива нечего
делать в Москве. Надеяться на атмосферу парижских ночных клубов также не
приходится. Москва может предложить лишь прославленный Большой театр, цирк,
Третьяковскую галерею».
Конечно, без ресторанов истинные болельщики, хотя и с трудом, но могли бы
обойтись. Но советские власти, к удивлению иностранцев, не торопились делать
и то, что было действительно необходимо. В феврале 1979 года «Вашингтон
пост» писала:
«Для американцев, собирающихся поехать в Москву в 1980 году, до сих пор не
определены стоимость билетов на самолет, номеров в гостиницах. Кроме того,
предварительно внесенные залоги не будут возвращаться. Говорят, что СССР
предлагает иностранным туристам самые ограниченные условия в истории Игр».
Однако всю эту кампанию в прессе за бойкот Олимпиады в Москве считали не
более чем газетной шумихой. Тогда еще никто не подозревал, что бойкот
действительно будет и ударит по Олимпиаде весьма чувствительно.
Кошмаром московской Олимпиады стали кражи"
Оргкомитету и советскому руководству в целом хватало проблем и без бойкота
Игр, объявленного американцами из-за ввода советских войск в Афганистан.
Строительство, казалось, не закончится никогда. В марте 1980 года оргкомитет
докладывал в ЦК:
«По состоянию на 1 марта т. г. из 97 олимпийских объектов введено в
эксплуатацию 48 объектов и 8 пусковых комплексов».
Это была почти катастрофа. Гребной канал в Крылатском, стадион имени
Ленина — Лужники, телерадиокомплекс в Останкино сдали только в конце июня,
перед самым открытием Игр.
Попутно возникало множество больших и малых сложностей. Для советских
чиновников было открытием, что многие иностранные спортсмены во время Игр
хотят иметь место для молитв и общения со священниками. Пришлось заняться
подбором проверенных служителей культа. Директор Олимпийской деревни Иван
Холод писал в январе 1980 года ЦК КПСС:
«По сложившейся традиции в Олимпийских деревнях предыдущих Олимпийских игр
(Мюнхен, Монреаль) для членов национальных олимпийских команд, желавших
совершить религиозные обряды, создавались необходимые условия. Если в
прошлых Играх эта проблема, как бы она ни была решена, не вызывала никаких
нареканий, так как игры проходили в „христианских странах“, то проведение
Олимпиады в социалистической стране дает возможность нашим недругам заранее
строить негативные прогнозы и говорить о неспособности организовать должным
образом религиозную программу… Для аккредитации в Олимпийской деревне
необходимо направить из числа проверенных служителей культа православных и
католических священников, лютеранских пасторов, раввина, имама, буддиста. В
июле 1978 года в Совет по делам религии при СМ СССР направлено письмо с
просьбой оказать содействие в подборе и подготовке служителей культа со
знанием иностранных языков для совершения обрядов в Олимпийской деревне и
оборудовании помещений. Ответа на это письмо до сих пор не получено».
Только после вмешательства высшей партийной инстанции вопрос разрешился, и
заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС Петр Лучинский
констатировал:
«В культурном центре Олимпийской деревни в Москве выделены 3 комнаты
размером 100 кв. м каждая. В одной из них будут совершаться молебны для лиц,
исповедующих христианство (католики, православные, протестанты), в другой —
ислам, в третьей — иудаизм и буддизм… Для совершения обрядов подобраны 20
человек священнослужителей».
Но все это стало выглядеть мелочью по сравнению с бойкотом. Оргкомитет делал
хорошую мину при плохой игре, но дела обстояли, мягко говоря, неважно. Не
приезжали не только спортивные команды. Вслед за ними от поездки в Москву
отказывались тысячи туристов. ВАО «Интурист» докладывало о возвратах сотен
тысяч билетов на все соревнования практически во всех странах:
«Оргкомитетом „Олимпиада-80“ было предусмотрено для продажи за границей 1,7
млн билетов на спортивные соревнования в период Олимпийских игр в Москве.
Национальные генеральные агенты выкупили 1,3 млн билетов на сумму 11,1 млн
рублей, однако полностью это количество билетов не реализовано».
Во Франции были не проданы или возвращены после начала бойкота 25 тыс.
билетов, в Италии — 30 тыс., в Японии — 31 тыс. Естественно, в договорах
«Интуриста» с оптовыми покупателями билетов содержался пункт о том, что
возврата билетов быть не может. Но подавляющее большинство фирм-контрагентов
принадлежало либо зарубежным компартиям, либо прогрессивным организациям,
готовым всегда и всюду поддерживать позицию СССР. Естественно, на
взаимовыгодных условиях. Не вернуть им деньги за непроданные билеты означало
потерять давних друзей. Однако ситуация с доходами складывалась настолько
скверно, что оргкомитет Олимпиады был вынужден просить МОК оплатить приезд в
Москву судей. На этом фоне проблемы дружественных турфирм попросту меркли, и
«Интурист», как это говорилось на аппаратном сленге, снял предложение о
возврате им средств.
Но все это было сущим пустяком по сравнению с потерей фирм-спонсоров и
партнеров. К примеру, американские телекомпании отказались от трансляции, не
заплатив полностью всей оговоренной суммы, и очередные потери измерялись не
одним десятком миллионов долларов. А многие фирмы, такие как «Даймлер-Бенц»,
еще недавно уверявшие, что будут противостоять бойкоту и давлению
правительств, начали исчезать тихо, но бесповоротно. Едва ли не самым
болезненным ударом стал отказ нескольких фирм от поставки световых табло для
стадионов. Их пришлось в авральном порядке делать на советских и венгерских
предприятиях. Глава оргкомитета московской Олимпиады Игнатий Новиков потом
много раз подчеркивал, что из десятков зарубежных фирм-партнеров только
западногерманская «Адидас» выполнила свои обязательства полностью и до
конца.
avStar
все-таки приехали на Олимпиаду. Ежедневно в оргкомитете составляли сводки,
где отмечалось, сколько стран уже отказалось от отправки своих команд в
Москву, сколько согласилось и сколько еще не приняло окончательно решения.
Результаты подсчетов с каждым днем становились все более и более
удручающими. И то, что 41 тыс. иностранных туристов все же приехали в
Москву, вызывало едва ли не ликование. Но радость, как водится, оказалась со
слезами на глазах. Директор Олимпийского комплекса в Крылатском Дмитрий
Каменев вспоминал о соревнованиях по велоспорту:
Все 6 тыс. мест на каждый день соревнований на треке были заблаговременно
распроданы, в основном туристам из ФРГ, США и Канады. Но в связи с бойкотом
они не приехали. Наше телевидение, особенно в утренних программах,
показывало пустые трибуны, подтверждая тем самым суждения мировой прессы,
что Игры в Москве мало кого интересуют. Вот я и решил развеять этот довод в
отношении спортивного комплекса в Крылатском. Договорился с генералом
Кудрявцевым — старшим в нашей зоне по линии КГБ — о пропуске зрителей не
только по билетам оргкомитета стоимостью 25 рублей, но и по входным билетам
центра стоимостью 30 копеек. Их у меня на складе было больше, чем надо. Эти
квитки мы продали сотрудникам нашего комплекса, семьям велосипедистов,
работникам профсоюзных обществ, московской милиции. И трибуны заполнились до
отказа. Но вскоре с паническим лицами примчались руководители билетной
программы, а с ними и Георгий Рогульский, заместитель председателя
оргкомитета «Олимпиада-80». Мое решение они расценили как повод для
международного скандала. «Ты подумал, Каменев, что не приехавшие туристы
увидят свои оплаченные места занятыми и потребуют выплатить неустойку? А
какими шишами ты будешь рассчитываться?»".
Но и пустыми местами проблемы не исчерпывались. Даже первый секретарь
Московского горкома КПСС Виктор Гришин в бодром докладе в ЦК об успехах
столичных организаций в проведении Игр был вынужден упомянуть об отдельных
недостатках:
«На многих объектах имеют место неполадки в работе светоинформационных табло
производства Венгерской Народной Республики. Имели место отдельные случаи
неувязок билетной программы с календарем Игр, что вызвало справедливые
нарекания зрителей. В ряде размещений гостей имелись недостатки в уборке
жилых помещений, а также санитарной очистке некоторых территорий».
При этом он скромно умолчал об одной из главных олимпийских проблем —
воровстве.
«Кошмаром московской Олимпиады стали кражи,- вспоминал Дмитрий Каменев.-
Прилетели, помнится, англичане делать разметку на покрытиях, но кто-то из
наших сограждан украл часть специальной краски. У меня голова пошла кругом —
и от стыда, и от беспомощности. Пришлось звонить в Лондон, просить
восполнить потери. Одним словом, вышли из положения. Но это лишь один
эпизод. А сколько их было! В моих владениях обчистили шведского
велосипедиста. Как обычно у себя дома, он снял костюм у кромки трека и
отправился крутить педали. Вернулся — одежды нет. Привели растерянного
скандинава ко мне. Хотел объяснить парню, что ему следовало быть
повнимательнее. Но вокруг столько милиции! Спросит, а она-то куда глядит.
Глупейшее положение. Выдавил из себя: мол, наверное, кто-то по ошибке взял,
вернут. Не вернули, конечно… Ни на наших спортсменов, ни на обслуживающий
персонал я не грешил. Другое было подозрение, и оно подтвердилось. Крали
работники милиции, главным образом иногородние. Ухитрялись уносить все, что,
с их точки зрения, плохо лежало. Вырывали с мясом шнуры телефонов, с
аппаратами тащили оборудование, даже обычные лампочки вывинчивали! Но когда
я поднял вопрос о пропаже 79 аппаратов, руководство милиции мне ответило,
что, мол, в гостинице „Космос“ на 300 тыс. рублей наворовали, а я с такими
мелочами обращаюсь. Списать — и весь ответ. На Олимпиаде в Москве вообще
многим и многое списывалось. А сколько пропало различного добра на
строительных площадках! Ведь нередко просто не было времени вывозить и
складировать все то, что в избытке доставлялось в Москву. Мне же кажется,
что изобилие это было искусственным и специально организованным. Чтобы
кому-то легче было растаскивать. По-моему, никакая другая Олимпиада не
приносила государствам таких больших убытков».
После закрытия Игр их финансовые итоги пытались подвести и контролеры из
Минфина, и западные журналисты. Первые обнаружили огромное количество
недостатков и перерасход средств. А пресса получила от главы оргкомитета
Новикова только две цифры: доходы составили 744,8 млн рублей, из которых
98,7 млн по правилам передали НОК участвовавших в Олимпиаде стран. Новиков
уверял журналистов, что доходы покрыли все расходы, что, мягко говоря, не
соответствовало истине. Только на строительство было потрачено почти вдвое
больше.
Так что все получилось именно так, как писал Брежнев в 1975 году: «Кроме
колоссальных расходов могут быть разного рода скандалы, которые могут
очернить Советский Союз». И не получится ли то же самое в Сочи?
ЕВГЕНИЙ ЖИРНОВ
Коммерсант
avStar
богослужение, в котором участвовали (слева направо) польский ксендз,
итальянский епископ, англиканский капеллан из Австрии, советский протоиерей,
лютеранский пастор и баптистский старший протопресвитер
avStar
Antana
andy
avStar
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.