Кавказский оптимизм
Я стоял у края пропасти,
А внизу шумела реченька,
Это Мзымта изумрудная,
Так и было, я клянусь.
Полдень был холодный, ветреный,
А вверху серела тученька
И мочилась сильным дождиком…
На душе такая грусть!
Настроенье было то ещё,
Страх, тревога, за грудиной боль,
Накануне пил я водочку,
В абстинентный впал синдром.
Мысль витала малодушная –
Кончить разом, блин, с собой,
Все равно каким орудием –
Бритвой или топором.
Прыгнуть вниз конечно проще бы,
Высоты боюсь, однако, я,
Да ещё позыв предательский:
«Может, всё таки, пожить?
Не пошёл на преступление
Перед Богом… Дома ждет семья,
Голос самосохранения:
«А не стоит повторить?»
И хандра меня оставила,
Захотел шашлык под водочку,
И вернулся я к гостиннице,
И устроился в кафе.
Жизнь, ребята, продолжается,
Закусил лучком, селёдочкой,
А когда шашлык сподобили,
Был изрядно подшафе.
Никому я не советую
Так хандрить… Что в ней, порочащей?
А места неповторимые
Брать на память цифровым.
И тогда не будет триллеров,
Раны горла кровоточащей,
К декадансу стану жопой я —
Только радости живым!
А внизу шумела реченька,
Это Мзымта изумрудная,
Так и было, я клянусь.
Полдень был холодный, ветреный,
А вверху серела тученька
И мочилась сильным дождиком…
На душе такая грусть!
Настроенье было то ещё,
Страх, тревога, за грудиной боль,
Накануне пил я водочку,
В абстинентный впал синдром.
Мысль витала малодушная –
Кончить разом, блин, с собой,
Все равно каким орудием –
Бритвой или топором.
Прыгнуть вниз конечно проще бы,
Высоты боюсь, однако, я,
Да ещё позыв предательский:
«Может, всё таки, пожить?
Не пошёл на преступление
Перед Богом… Дома ждет семья,
Голос самосохранения:
«А не стоит повторить?»
И хандра меня оставила,
Захотел шашлык под водочку,
И вернулся я к гостиннице,
И устроился в кафе.
Жизнь, ребята, продолжается,
Закусил лучком, селёдочкой,
А когда шашлык сподобили,
Был изрядно подшафе.
Никому я не советую
Так хандрить… Что в ней, порочащей?
А места неповторимые
Брать на память цифровым.
И тогда не будет триллеров,
Раны горла кровоточащей,
К декадансу стану жопой я —
Только радости живым!
Комментарии (10)
RSS свернуть / развернутьAK-74U
Evgeni
shtirlitz
Evgeni
Sochi1968
shtirlitz
Evgeni
«Поэзия – важная тетка,
Надменна. Глядит свысока,
У ней королевы походка,
Точеная, в перстнях, рука.
Поэт подойти к ней боится,
Вздохнуть – не дай бог заразит,
Страдает, бледнеет, томится,
Бывает – из жизни бежит.
И может в вас что-то проснётся
(неплохо склониться и ждать),
Когда ее дух вас коснётся
И Божью приложит печать»
От многих я слышал все это
С таким придыханьем, тоской…
Но я же не корчу поэта.
В трактир что ль сводить? Я такой!
И я подошел – я развязный,
Представился: «Я – графоман!
Какой нынче вечер прекрасный,
Давайте со мной в ресторан!»
«А что, я с утра не питалась,
Изволь, графоман, угощай!»
Богатым казаться пытаюсь:
«Восточный?» «Зачем нам Китай?
В наш русский с блинами, солянкой,
Котлеты ещё б пожирней…»
Ведет себя словно селянка,
«Да кто ж так наврал мне о ней?...»
Простая доступная баба,
С понятием. Видно – своя!
«Нет, я вам скажу на силлабо:
Снобизма в ней нет ни х…я»
Крепленый портвейн ей по нраву,
А мне говорили — «Клико»!
Нет, эти поэтишки, право…
До жизни им ой, далеко.
Витают в своих эмпиреях,
От вычурных тропов – в экстаз,
А дама Поэза, пьянея:
«Меня уже тянет на вальс»
И мы с ней по кругу, по кругу,
И в танце я ей: «Как мне быть?
Творить только томную скуку?
А может дурить, не творить?
О гробе, о гное, о смерти,
О грешной природе людской,
О гнусных пороках… О свете,
Что вовсе не значит – покой?
Мадам, я сложу, как нашепчешь,
Хоть я графоман, но смирен…»
Она ж прижимается крепче:
«Смирен? Но без дрожи колен?»
Я понял и ввел ее в танго — Красивый и знойный туман…
Как странно смотрелось, как странно,
Поэзия и графоман…
Evgeni
Sochi1968
shtirlitz
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.