Главным резервом, из которого в годы революции черпались кадры китайских красноармейцев, был стотысячный(1) контингент китайских рабочих, завербованных и привезенных в Россию (главным образом в европейскую часть страны и на Урал) во время первой мировой войны. В условиях разрухи и гражданской войны они оказались в ловушке, лишившись и работы, и возможности вернуться на родину. Большевики, развернув агитацию среди китайцев, предложили им бороться за победу мировой революции. По подсчетам специалистов, ряды Красной армии и красных партизан пополнили 30-40 тысяч китайских рабочих(2). Китайские дипломаты в годы гражданской войны называли цифру в 60-70 тысяч(3). Китайцы воевали на всех фронтах. Из них создавались отряды, роты, батальоны и даже полки.

При этом подавляющее большинство китайцев политикой не интересовались. Для рабочих, завезенных в Россию, заветной мечтой было вернуться домой. Такие люди шли в солдаты просто для того, чтобы не погибнуть от голода и холода в чужой стране. В одном из донесений китайских дипломатов читаем: «Секретарь Ли пригласил завербованных в армию рабочих в посольство и откровенно поговорил с ними. Они разрыдались и сказали: „Разве можно забыть свою родину? Но в России очень трудно найти работу, а у нас нет денег на обратный путь. Мы не можем свести концы с концами, потому и записались в солдаты“(4).

Мысль о построении социализма не особенно будоражила умы желтолицых пролетариев. Показательны воспоминания бойца Ли Фуцина, позже служившего в охране Ленина. Весной 1917 года, когда толпы голодных кули бродили по украинским степям, Ли с товарищами встретил русского, по фамилии Иванов. Он сказал: „Товарищи, чтобы остаться в живых, надо организоваться и начать бить царские войска. У них в пакгаузах есть и хлеб, и одежда“. К этому времени Ли „уже понимал немного по-русски, и он почувствовал, что Иванов прав“. Русско-китайский отряд „стал совершать налеты на гарнизоны, громить склады“, пустил под откос поезд с боеприпасами. „Позднее Ли Фуцин понял, что отрядом руководят большевики“(5).

Но со временем в среде китайских рабочих обозначились политические симпатии и антипатии. В районах, занятых белыми, китайцы по-прежнему оставались людьми второго сорта, обездоленными и безо всякого просвета в будущем. Более того, в условиях гражданской войны белые стали смотреть на них как на врагов, пособников большевиков, и соответственно обращаться с ними. „В области Войска Донского, — сообщал в апреле 1918 года уполномоченный китайского посольства, — казаки и поныне арестовывают всех без исключения китайцев и отправляют их в ссылку, местонахождение которой нам неизвестно. Такой же режим установлен на территории, занятой добровольцами“(6) (т. е. Добровольческой армией Деникина. — Авт.). Красные же обещали китайским рабочим полную защиту их интересов. И не только обещали. У красных китайцы впервые почувствовали, что с ними обращаются как с равными.