(продолжение – начало см. ранее)
Данные относительно г-на Литвиненко и новых собственников квартиры Анне удалось выяснить, когда она, с трудом отпросившись на работе, смогла приехать в Сочи. Тогда же ей удалось переговорить с соседкой и давней подругой бабушки. Та рассказала ей дословно следующее: Последних пару лет Литвиненко не просто наведывался к бабушке, но и селил у неё своих друзей, которые жили там постоянно (т.е. она была под постоянным контролем). Жил некий литовец по имени Йонас, ещё какой-то мужчина – похоже нерусский. Дольше всех жила некая Марина, которая исчезла куда-то аккурат перед тем, как здоровье бабушки стало резко ухудшаться. Причем Йонас тоже продолжал наведываться и, похоже, он эту Марину тоже хорошо знал. Очень показателен в этом плане один эпизод, который хорошо запомнила соседка – однажды она зашла к бабушке, а та как раз разговаривала по телефону с Аней (при этом вся троица сидела на кухне и ржала, обсуждая бабушкин разговор с внучкой). Когда бабушке первый раз стало плохо и она, приболев, слегла, соседка ухаживала за ней помогая встать на ноги (Марины тогда уже не было). Когда бабушка более-менее оклемалась, соседка была вынуждена на время уехать – тяжело заболела мать, поэтому часть дальнейших событий не застала. Вернувшись, она обнаружила, что квартира бабушки закрыта, а сама бабушка отсутствует. Увидев на следующий день выходящего из квартиры Литвиненко, соседка поинтересовалась, что случилось. Тот ответил, что бабушка серьёзно заболела, но беспокоиться не о чём – она в больнице, он обеспечил ей хороший уход и вообще волноваться не о чём, так как он, как врач всё держит под контролем и всё будет в порядке. При этом он так и не сказал, в какой больнице находится бабушка, хотя соседка дважды об этом его прямо спрашивала. Он грамотно ушёл от ответа, заявив, что туда, дескать, всё равно сейчас не пускают, а как только будет можно, он сам оповестит. Не ответил он и на прямой вопрос соседки о том, сообщил ли он внучке Ане о болезни бабушки и, сославшись на занятость, быстренько сбежал. Когда она увидела его в следующий раз – это было уже недели через три, то он с деланным прискорбием как раз рассказал ей о смерти бабушки. А на вопрос, почему ей не сообщили начал нести какую-то околесицу о том, что всё произошло неожиданно, хоронили быстро, не успели всех оповестить, но он обо всём позаботился, всё взял на себя, а позже поставит хороший памятник (какой маладэц!). Тогда же вновь прозвучал вопрос о внучке и Литвиненко ответил, что Аня, якобы, от наследства отказалась.
Естественно Анна от наследства не отказывалась, более того, соответствующее заявление о вступлении она прислала ещё из Украины. Но тут встал вопрос о восстановлении пропущенного срока (как раз прошло полгода) и ей пришлось подавать соответствующее заявление в суд Центрального района Сочи. Причем первое заявление было сходу отфутболено судьёй Слука В.А., который придрался к тому, что в письме нотариуса, дескать, не было прямого указания об обращении в суд, а слова «в соответствии с действующим законодательством» для него, мол, не указ. Тогда она не придала этому особого значения, но в дальнейшем и этот судья покажет ей высший пилотаж судейского беспредела – но это будет намного позже.
А пока она по совету своего знакомого харьковского юриста не стала препираться -просто быстренько побежала опять к нотариусу и та, поругавшись по поводу судейской непонятливости, составила новое письмо. Анна просто подала повторное заявление, указав, что ею исправлены все ошибки и судья Молодых, к которой на этот раз попало дело, удовлетворила иск, восстановив пропущенный срок. Это дало возможность Анне получить, наконец, свидетельство о праве на наследство (вот только наследовать уже было нечего).
Правда на счетах, принадлежавших бабушке должны были быть деньги (и немалые), но их почему-то там тоже не оказалось… Непонятна также судьба имущества – у бабушки в квартире как хорошо помнила Анна, было немало по настоящему ценных вещей. И самое главное – неизвестно даже где она была похоронена, поскольку даже об этом Литвиненко никому не сказал.
Тот же харьковский юрист порекомендовал Анне сразу же обратиться в правоохранительные органы (милицию и прокуратуру), поскольку эта история уже начала весьма дурно пахнуть и помог подготовить соответствующие заявления.
Встал вопрос об обращении в суд с гражданским иском к Литвиненко и новой собственнице квартиры (Бойко). При этом харьковский юрист Анны хотя и брался составить исковое заявление, но настоятельно советовал озаботиться поисками подходящего сочинского адвоката, поскольку находясь в Украине вести подобные процессы довольно сложно. Кроме того существуют определённые отличия как в законодательстве так и в процедурных и прочих нюансах двух стран (а дело очень часто оказывается как раз именно в нюансах!). Кроме всего прочего юрист этот в основном специализировался на хозяйственно-экономических вопросах. Говоря проще – занимался вопросами отбиваний наездов правоохранительных, налоговых и прочих проверяющих структур на предпринимателей (в Украине в отличие от России такая защита иногда возможна, если она грамотно организована).
В общем, иск был подан в Центральный райсуд Сочи и дело попало к судье Ващенко, а Анна попыталась подыскать себе сочинского адвоката.
Нужно сразу сказать, что об этих поисках можно писать отдельную книжку (и так и назвать её – «Сочинские адвокаты»). Поскольку личности, которые ей попадались — один колоритнее другого. Но у всех была одна общая черта – никто не обещал никаких не то что результатов, а даже особо эффективных действий, а все разговоры строились вокруг финансовых возможностей клиентки и гонораров (для Украины так просто огромных) причём обязательно вперёд.
Так и не определившись с кандидатурой, Анне пришлось одной поехать на первое (предварительное) судебное заседание, назначенное судьёй Ващенко (харьковский юрист поехать не смог). Оно закончилось очень быстро – судья куда-то торопился, попутно потребовав от стороны Литвиненко «упорядочить документы и принести ему в нормальном виде, а то, дескать, пока ничего не понятно». В конце тирады прозвучала фраза совсем уж странная: «…а то я ведь могу по-быстрому удовлетворить иск».
Ко второму заседанию, также предварительному, Анна приехала уже вместе с харьковским юристом немного заранее, чтобы успеть подготовиться, а также узнать о судьбе своих обращений в правоохранительные органы.
Как раз в этот период им удалось встретиться и договориться о сотрудничестве с одним весьма колоритным и квалифицированным сочинским адвокатом – Козыренко Владимиром Фёдоровичем, благодаря которому эта судебная тяжба не умерла в зародыше, а всё же получила продолжение. Нужно сказать, что его методы веления процессов весьма эксцентричны – он любит и умеет не только защищаться, но и нападать, часто ставя не только оппонентов, но и судью в весьма затруднительные положения. За это судейский корпус его весьма недолюбливает (мягко говоря). Именно такой адвокат был необходим Анне, чтобы попытаться спасти этот довольно сложный и, как считали наши оппоненты, заведомо проигрышный для нас процесс (об этом в открытую говорили Анне на первом заседании, когда она приехала одна, а их там была целая толпа). Убедительно прошу не считать эти строки рекламой адвокату, а скорее, выражением благодарности, которую, пользуясь случаем, Анна просила ему передать.
Но вернёмся к правоохранительным органам.
(продолжение следует)