Николай Островский
Недавно на ПриветСочи был опубликован топик о сочинском музее им. Н. Островского и я вспомнил, что лет 10 назад мной на барахолке был приобретен комплект открыток об Островском, который решил отсканировать и разместить на сайте.
Мало, наверное, кто знает из молодого поколения, что в доме, известном как музей Островского, сам писатель пожил совсем немного, хотя в Сочи на лечении периодически находился с 1928 года. Жил в нищете, зачастую не было денег, чтобы снять квартиру. Иногда за него это делали друзья.
Благодаря стараниям старой большевички Жигаревой, Островский получили квартиру.
А.А. Жигирева оказывала молодой семье и материальную помощь: присылала деньги, когда из-за бюрократических проволочек Н. Островскому несколько месяцев не высылали пенсию. Материально жилось трудно, Николай Островский писал, что " бывали дни, когда в доме не было корки черного хлеба".
Здесь, в Сочи он пишет вторую часть своей книги «Как закалялась сталь».
Только в 1935 году пришло признание, героическая жизнь Николая Островского была оценена государством.
Весной 1935 года по инициативе Председателя ЦИК УССР, Заместителя председателя ЦИК СССР
Г. И. Петровского было принято решение о строительстве в Сочи удобной для Николая Островского дачи.
1 октября 1935 года Николай Алексеевич Островский был награжден высшей наградой страны — орденом Ленина. Ему было присвоено звание бригадного комиссара. В это время он был фактически парализован и ослеп.
1935 год Николай Алексеевич считал самым счастливым в своей жизни. «Кто бы мог подумать, что у меня будет такой счастливый конец жизни, — писал он своему другу, — ведь, если, скажем, я нечаянно погибну, чего я не хочу, то это будет гибель на боевом посту, а не на инвалидных задворках».
В новом доме в Сочив 1936 году Островский провел свое единственное и последнее лето,
22 декабря 1936 года – Николай Островский умирает в Москве в возрасте 32 лет.
Н. Островский, Сочи, 1935г.
Семья Островских, 1908г.
Н.Островский (справа) с матерью и братом, Староконстантинов, 1914г.
Островский, 1923г.
Н.Островский, 1924г. Харьков
1925г., Харьков
Островский в каталке справа, санаторий «Мойнаки», Евпатория, 1926г
1926г, Харьков
Украинские комсомольцы в гостях у Островского, ноябрь 1935г., Сочи
Председатель ЦИК УССР, Заместитель председателя ЦИК СССР, член КПСС с 1897 года. Г. И. Петровский вручает Островскому орден Ленина, ноябрь 1935г, Сочи
Островский с женой Раисой Порфирьевной, 1936г, Сочи
С матерью, Ольгой Осиповной, сентябрь 1936, Сочи
с сестрой Екатериной, сентябрь 1936, Сочи
С женой, 1936г, Москва
Сочи, 1936г.
Сочи, 1936г.
Сочи, 1936г.
Сочи, 1936г.
Мало, наверное, кто знает из молодого поколения, что в доме, известном как музей Островского, сам писатель пожил совсем немного, хотя в Сочи на лечении периодически находился с 1928 года. Жил в нищете, зачастую не было денег, чтобы снять квартиру. Иногда за него это делали друзья.
Благодаря стараниям старой большевички Жигаревой, Островский получили квартиру.
А.А. Жигирева оказывала молодой семье и материальную помощь: присылала деньги, когда из-за бюрократических проволочек Н. Островскому несколько месяцев не высылали пенсию. Материально жилось трудно, Николай Островский писал, что " бывали дни, когда в доме не было корки черного хлеба".
Здесь, в Сочи он пишет вторую часть своей книги «Как закалялась сталь».
Только в 1935 году пришло признание, героическая жизнь Николая Островского была оценена государством.
Весной 1935 года по инициативе Председателя ЦИК УССР, Заместителя председателя ЦИК СССР
Г. И. Петровского было принято решение о строительстве в Сочи удобной для Николая Островского дачи.
1 октября 1935 года Николай Алексеевич Островский был награжден высшей наградой страны — орденом Ленина. Ему было присвоено звание бригадного комиссара. В это время он был фактически парализован и ослеп.
1935 год Николай Алексеевич считал самым счастливым в своей жизни. «Кто бы мог подумать, что у меня будет такой счастливый конец жизни, — писал он своему другу, — ведь, если, скажем, я нечаянно погибну, чего я не хочу, то это будет гибель на боевом посту, а не на инвалидных задворках».
В новом доме в Сочив 1936 году Островский провел свое единственное и последнее лето,
22 декабря 1936 года – Николай Островский умирает в Москве в возрасте 32 лет.
Н. Островский, Сочи, 1935г.
Семья Островских, 1908г.
Н.Островский (справа) с матерью и братом, Староконстантинов, 1914г.
Островский, 1923г.
Н.Островский, 1924г. Харьков
1925г., Харьков
Островский в каталке справа, санаторий «Мойнаки», Евпатория, 1926г
1926г, Харьков
Украинские комсомольцы в гостях у Островского, ноябрь 1935г., Сочи
Председатель ЦИК УССР, Заместитель председателя ЦИК СССР, член КПСС с 1897 года. Г. И. Петровский вручает Островскому орден Ленина, ноябрь 1935г, Сочи
Островский с женой Раисой Порфирьевной, 1936г, Сочи
С матерью, Ольгой Осиповной, сентябрь 1936, Сочи
с сестрой Екатериной, сентябрь 1936, Сочи
С женой, 1936г, Москва
Сочи, 1936г.
Сочи, 1936г.
Сочи, 1936г.
Сочи, 1936г.
Комментарии (25)
RSS свернуть / развернутьSonya77
AZazo9
Prafesar
Ueff1982
Prafesar
Ueff1982
Литературно-мемориальный музей Н. Островского в городе Сочи располагает несколькими объектами показа:
— Дом, в котором в 1936 году жил писатель Островский., построенный построен в 1936 году про проекту архитектора Я. Кравчука. В этом доме Николай Островский прожил 5 месяцев.
-Литературная часть музея, здание построено в 1957г.
До этого 1 мая 1937 г. в последней сочинской квартире Николая Островского (на ул. ореховой) был открыт музей его имени. В 1938 г. открылся выставочный павильон с первой литературной экспозицией «Жизнь и творчество Н.Островского».
Когда было построено новое здание в 1957 году музей переехал туда. В самом доме постройки 36 года жила семья Островского, впоследствии дом стал составной частью музея.
bern
Motokotik
MEMO
Теперь о строительстве узкоколейки. В советское время этот эпизод из романа подавался как высшее проявление героизма. Но что было на самом деле? Летом где-то под Киевом нарубили дров. И забыли про них. Непонятно, почему нельзя было вывезти дрова в тёплое приятное время года? Почему дотянули до момента, когда белые мухи закружились? В романе, правда, назван виновник – председатель железнодорожного профсоюзного комитета. Судя по описанию, это премерзкий тип: во-первых, лысый, во-вторых, «перебирает проворными пальцами кипу бумаг», в-третьих, у него «маленький ротик с обиженной складкой губ», в-четвертых, «вытирает клетчатым платком полированную макушку, а потом долго не может попасть рукой в карман». Ну, ясно же, что контра. Вредитель чистой воды.
Лысому на заседании губисполкома задают вопрос в лоб: «Что вы сделали для доставки дров?» И вот тут внимание! Вредитель и контра даёт ответ: «Я трижды сообщал в правление дороги». Казалось бы, надо разобраться, почему на эти сообщения не было никакой реакции? Вместо этого член губисполкома, слесарь и старый большевик Токарев «кольнул лысого враждебным взглядом: «Вы что же, нас за дураков считаете?»
Если б лысый был смелым человеком, то он должен был ответить: да, считаю вас за дураков! Вас трижды предупреждали, что пора вывозить дрова, а вы, вместо того, чтобы энергично взяться за дело в тёплое время года, погрязли в своих партсобраниях и партучёбе и упустили момент. Но осмелься он на такое – подписал бы себе смертный приговор. Жухрай (это революционный матрос) пишет записку председательствующему: «Я думаю, этого человека надо проверить поглубже: здесь не простое неумение работать. Давай прекратим разговоры с ним, пусть убирается, и приступим к делу».
И вот дураки приступают к делу. Они посылают на прорыв других дураков, в том числе и Павку Корчагина. Жуть, что им пришлось пережить. Вот картинка: «Одиноко среди леса ютилась маленькая станция. От каменной товарной платформы в лес уходила полоса разрыхленной земли. Муравьями облепили ее люди. Противно чавкала под сапогами липкая глина. Люди яростно копались у насыпи. Глухо лязгали ломы, скребли камень лопаты. А дождь сеял, как сквозь мелкое сито, и холодные капли проникали сквозь одежду. Дождь смывал труд людей. Густой кашицей сползала глина с насыпи».
Герои, конечно. Но герои по милости дураков. И терпели страшные лишения опять же по милости дураков. Вот пример: жили несчастные дорогостроители в здании маленькой станции – без окон, без дверей. Холод такой, что по утрам Павка не мог отодрать волосы от пола – примерзали. Правда, непонятно, почему не сообразили разводить на ночь костры – дров-то было у них немеряно. Уже когда заканчивали узкоколейку, Жухрай прислал для жилья четыре спальных вагона. В них были печки, а значит тепло. Да и жизнь в вагоне несравненно комфортнее, нежели на соломе в каменном продуваемом здании. Но непонятно: что мешало Жухраю пригнать эти в вагоны с самого начала строительства? Чтоб не мучился его младший друг. Да потому что дурак он, этот матрос Жухрай.
Дураки отличаются ещё тем, что за их глупости расплачиваются другие. Вернёмся к эпизоду встречи Павки и Тони. Как на узкоколейке оказалась Тоня? Да очень просто: доблестные герои остановили скорый поезд, высадили пассажиров, вручили им лопаты: а ну, буржуазия, работай на благо рабочего класса! Но если дрова не вывезли одни, то причём здесь пассажиры скорого поезда? Почему они должны расхлёбывать дурость партийцев?
А Жухрай, между тем, для Павки учитель жизни. Вот чему он учил своего молодого товарища: – Я, братишка, в детстве тоже был вот вроде тебя. Не знал, куда силенки девать, выпирала из меня наружу непокорная натура. Жил в бедности. Глядишь, бывало, на сытых да наряженных господских сыночков, и ненависть охватывает. Бил я их частенько беспощадно, но ничего из этого не получалось. Биться в одиночку — жизни не перевернуть. У тебя, Павлуша, все есть, чтобы быть хорошим бойцом за рабочее дело, только вот молод очень и понятие о классовой борьбе очень слабое имеешь. Я тебе, братишка, расскажу про настоящую дорогу, потому что знаю: будет из тебя толк. Тихоньких да примазанных не терплю. Теперь на всей земле пожар начался. Восстали рабы и старую жизнь должны пустить на дно. Но для этого нужна братва отважная, не маменькины сынки, а народ крепкой породы, который перед дракой не лезет в щели, как таракан от света, а бьет без пощады. Он с силой ударил кулаком по столу».
Для дураков самая радость – раздуть пожар, а что результат этого геройства братвы остаётся только пожарище это дело десятое. Павка истово следовал заветам Жухрая. Крушил, ломал, убивал. Раздувал пожар. Ведь, если призадуматься: а что полезного Павка сделал за свою жизнь? Закончил три класса школы. Потом работал в буфете – топил печь, мыл посуду. Не подвиг. Это судьба многих мальчиков в те времена. Потом брат Артём устроил его подручным кочегара на электростанцию. Там он и познакомился с Жухраем. Кочегар – это профессия, которая не требует интеллекта. Потом Павка полгода был подручным у электромонтёра, кое-чему обучился у него.
А потом революция! И понеслось! Тут уж Павке не до работы. Как написано в романе: «Носился по родной стране Павел Корчагин на тачанке, на орудийном передке, на серой, с отрубленным ухом лошадке. Возмужал, окреп. Вырастал в страданиях и невзгодах. Успела зажить кожа, растертая в кровь тяжелыми патронными сумками, и не сходил уже твердый рубец мозолей от ремня винтовки».
В одном из жестоких боёв его ранило. Рана была почти смертельной – едва выкарабкался. Врачи (буржуи, кстати, недорезанные) попались хорошие, спасли. Серия сложных операций – и Павка снова в седле.
Война закончилась. Подался Павел в Киев. Нашёл там Жухрая, который в ЧК боролся с внутренней контрой. Тот взял младшего товарища к себе: «Будем с тобой контру душить». Подробности, как душили контру, в книге опущены, но видимо, удушение контры было столь кровавым, что даже железные нервы Корчагина не выдержали – ушёл: «Нервная обстановка в ЧК сказалась на здоровье Павла. Участились контузионные боли. Наконец после двух бессонных ночей, когда пытали контрреволюционную сволочь, он потерял сознание». И обратился к Жухраю с просьбой отпустить его.
Возвращается Павка в Киев. Опять комсомольская работа – а чем ему ещё заниматься? Ведь профессии у него нет, не в кочегары же идти. А на комсомольской работе и знать ничего не надо, шпарь партийные лозунги. Тогда-то Павка и использовал дубовый табурет для того, чтобы в голове комсомольца Файло восторжествовала коммунистическая мораль. Ну, а дальше: санаторий в Евпатории, начало революции в семье Кюцам, попытка стать журналистом, возращение в Крым, чтобы довести революцию в семье Кюцам до конца. Развалил семью, уезжает оттуда, прихватив как приз Таю.
Вот почти и вся судьба. Да, чуть не забыл. Павка был делегатом съезда ВЛКСМ. В книге это описано торжественными словами: «Тяжёлый бархат занавеса медленно раздвинется, секретарь ЦК начнет, волнуясь, теряя на миг самообладание перед несказанной торжественностью минуты: — Шестой съезд Российского Коммунистического Союза Молодежи считаю открытым. Никогда более ярко, более глубоко не чувствовал Корчагин величия и мощи революции, той необъяснимой словами гордости и неповторимой радости, что дала ему жизнь, приведшая его как бойца и строителя сюда, на это победное торжество молодой гвардии большевизма».
Вот такая бестолковая бессмысленная судьба. К главному герою возникает не восхищение, не желание подражать ему, а жалость: как же бездарно он промотал свою короткую жизнь. Недалёкий, необразованный, бескультурный, упёртый, а взялся устанавливать новый порядок – будущее всего человечества. Если же кто не соглашался с ним, с его идеями, того в расход. Впечатление, что это помесь Шарикова со Швондером.
zummer
А когда кое-что получилось — просто спустили все.
VVE_Rost
(показать текст)чот не сообразил.
zummer
И если бы тот же усер прослушал мою экскурсию, то за минусом части реплик, он мог бы остаться в восторге. Из той же «стали» абзацами цитирую.
Но обязательно добавляю что-нибудь из серии: «малыш, героизм сотни всегда предваряется идиотизмом одного, а уж если идиотничает сотня — лихорадит миллионы людей».
zummer
Prafesar
7up
bern
monaliza
alexfoto
1928 год проходит для Островского в Сочи преимущественно в борьбе с болезнями и с сочинскими бюрократами по квартирному вопросу. Из письма Островского А.Жигаревой
bern
MEMO
MEMO
MEMO
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.