Уни-клиник в Германии — это клиника, на базе которой обучаются студенты-медики.

В одну из таких немецких уни-клиник я и попала случайно на экстренную операцию.
До этого мне уже приходилось несколько раз предоставлять свое тело для экспериментов российским врачам, приходить в себя в реанимации и «доходить» до выписки в послеоперационной палате. Так что мне есть с чем сравнить.

И как только я увидела, насколько тут все иначе, я начала вести фоторепортаж (теми средствами и силами, которые у меня были на тот момент. Как это принято – извиняюсь за качество, фотографировала на судно и больничные тапочки ☺).

Сразу скажу, что пришла я туда своими ногами, так что все эти орущие реттунгсвагены (машины скорой помощи) и вертолеты, слава Богу, меня миновали.

Как только осматривающий меня врач принял решение «резать», Schwester (медсестра) с причитаниями „Schade” и „Scheiße“ (так она выразила жалость по отношению ко мне) взяла мою историю, мой рюкзачок и со словами «сами Вы дорогу не найдете» повела меня коридорами и лифтами. Когда мы, наконец, достигли нужного отделения, Schwester усадила меня в коридоре, отдала мою историю человеку в белом халате, что-то быстро протарахтела на своем хох-дойче, пожелала мне viel Erfolg (то бишь удачи) и исчезла. Она то знала, что „mein Deutch ist schlecht“, то есть мой немецкий оставляет желать лучшего, при общении это учитывала, и с ней было не так страшно. А без нее я осталась один на один с неизвестностью. Обычно, если я не справлялась с общением, я звонила мужу, передавала трубку собеседнику и ситуация разруливалась. Но в этот день муж появится в зоне доступа только спустя два часа, поэтому тут все самой-самой…

Буквально через пару минут одиночества меня спросили, когда я последний раз ела и пила. Услышав, что всего лишь час назад, Frau покачала головой и сообщила, что сейчас меня отведут в палату. Тут же подошла юная Frau в белом халате, взяла мой рюкзачок и повела меня коридорами. Пока мы шли, я увидела, как в конце коридора открылась дверь и из нее выкатили даму на кровати. И далее кровать покатили по коридору. Коридор был заставлен пустыми кроватями и какими-то тележками инновационных технологий и кровать не везде проходила свободно. Если она застревала, Pfleger (это сотрудник, который выполняет работу, похожую на работу санитарки в российской больнице, а также перевозит на кровати, кресле или сопровождает пешком пациента) останавливал кровать, расталкивал всю мебель по сторонам (все было на колесах) и продвигался дальше.
Меня завели в палату, из которой только что выкатили кровать, и указали на койку у окна.


Это была послеоперационная палата, рассчитанная на 4 человек. В ней два телевизора, коридорчик, в котором с одной стороны душ, с другой туалет.
У меня был личный шкафчик, в нем внутри сейф с ключом. Это вещи понятные. А вот чудо враждебной техники по имени тумбочка повергло меня в шок. Но изучить я ее не успела. Пришла Frau, подала мне руку (до сих пор не могу привыкнуть к этой привычке, когда и мужчины и женщины при любых встречах, включая некоторые органы власти и банки, при приветствии и прощании жмут руку) и протарахтела, что она такой-то врач, и что она должна сделать Aufnahme (то есть допросить меня про мои болячки и мою жизнь). В руках у нее была папочка, а в ней куча бумажек. Первый же вопрос поставил меня в тупик, причем не столько вопросом, а скорее тем, что я не поняла, о чем меня спросили. Одно дело поговорить о погоде, а другое почки-мочки, тем более когда тебе сейчас под нож ложиться. Тогда я произнесла свою заученную фразу о том, что мой немецкий плох. Она без тени удивления спросила, на каком языке я говорю, и услышав, что на русском сказала, что тогда придёт ее коллега, которая говорит по-русски. Она при мне куда-то позвонила, опять протарахтела что-то в трубку, пожала мне руку и ушла.
Минут через 5 пришла другая Frau, которая пожала мне руку, выдала какую-то полиэтиленовый пакет и некую хламиду – типа халата наоборот, закрытого на груди и с завязочками сзади на шее, и если в нем идти, то надо полы сзади придерживать, чтобы не «сверкало». Кроме того, она прочитала небольшую лекцию, из которой следовало, что мне сейчас необходимо переодеться, сложить все свои вещи в шкаф, закрыть шкаф на ключ, а ключ положить в этот пакет и запечатать. На пакете уже была моя наклейка.

Небольшое отступление. Тут ФИО и прочие данные не пишут от руки. При обращении в медучреждение первым делом у тебя просят твою чип-карту (типа кредитки), которую тебе выдает твоя Кранкенкасса (медицинская страховая компания). Для чтения этих карт в клавиатурах сразу предусмотрено гнездо (подобное тем, куда вставляется кредитка при покупках). После этого принтер распечатывает лист с наклейками, на которых указаны все твои данные, от названия Кранкенкассы и до пола и адреса проживания. И потом эти наклейки приклеивают на все твои документы, предметы, пробирки с кровью и пр.

Вот именно такая наклейка уже была на моем конверте. А еще одну наклейку Frau вставила в ручку кровати, пожала мне руку и ушла.

И теперь главным было не перепутать кровати :-)

Когда я пришла в палату, в ней, кроме вывезенной пациентки, были еще две, одна лежала под капельницей и какой-то помпой, которая периодически что-то качала, а вторая собрала вещи и ушла. Минут через 5 после того, как она ушла, вывезли и ее кровать. Потом я узнала, что кровати увозят на обработку, потом на них стелят новое белье и завозят в палату. После этого стало понятно, почему такое столпотворение кроватей в коридоре.

Я облачилась в принесенные одежды и стала пялиться в окно

Справа парковка для персонала, крытая — для пациентов. Она платная. Евро в час или двенадцать евро в сутки. На последнем крытом этаже стояла моя машинка, пока ее вечером муж не забрал.

От созерцания меня отвлекла очередная Frau в белом халате. Она представилась Илией, пожала мне руку, сказала что она из Азербайджана, и что она немного говорит по-русски. Русский у нее, конечно, был куда лучше моего немецкого, а косяки типа «как называется ваш муж и его телефон» вообще не в счет. Общими усилиями мы заполнили все необходимые документы (то есть поставили крестики в нужных местах на ШЕСТИ страницах). Ей тоже не понравилось, что я ела и пила всего час назад, и время моего последнего приема пищи она записала большими цифрами на первой странице моего кондуита. После этого она рассказала мне и показала на картинке, что и как они будут делать, вспоминая с моей помощью русские слова, обозначающие органы и части тела :-)
Ну, и напоследок она рассказала о возможных побочных эфектах: «Мы можем дать вам неприятности. Мы их не дадим, но Вы должны о них знать. Это может быть инфекция. Это может быть другой орган, что нужный...» и так далее. Беседа наша длилась минут 10, после чего я поставила свою подпись на этих 6 страницах. А потом она спросила, желаю ли я иметь копию этой бумаги. Конечно я желала. Она сходила за копией, пожелала мне удачи, пожала руку и ушла.

Не успела я упрятать копию в свой рюкзачок, как в палату зашел очередной белый халат. Это был Herr анастезиолог. На мою скороговорку, что мой немецкий плох он ответил, что мы справимся, и пожал мне руку. И мы действительно справились! ☺ Примерно догадываясь (пройдя это все несколько раз в России), о чем он может спрашивать, внимательно всматриваясь в его пантомиму, я поняла практически все и ответила на его вопросы. Недопонимание возникло всего один раз, и как он не старался корчить мне рожи, я его не поняла, открыла в телефона словарь, он набрал слово, которое в переводе оказалось изжогой! И немудрено, сложно показать изжогу в пантомиме :-)
Этому Herr´у тоже не понравилось время моего последнего приема пищи. Когда он меня об этом спросил, я открыла ему заглавную страницу и показала, что оно там написано. Тогда он достал из кармана маркер и выделил это время ядовито зеленым цветом. А мне сказал, что да, это плохо, но в экстренных случаях ничего не поделать, и скоро меня отвезут на операцию. У него я узнала, к которому часу можно прибыть моему мужу, написала мужу смску и пожала руку анестезиологу.

Еще отступление. Как выяснилось позже, если такая операция плановая, то тебе запрещают не только завтракать, но еще и ужинать.

Буквально сразу после него пришла очередная Frau и принесла два стаканчика, в одном таблетка, в другом вода. Пожала мне руку, велела все это выпить, сложить вещи, упаковать ключ и лечь под одеяло. И в этот момент меня осенило, что я в контактных линзах. О чем я и сообщила этой Frau. Через пару минут она принесла мне два стаканчика, вылила в них из одноразовых упаковочек физраствор, убедилась, что я сняла линзы и выпила лекарство, пожала мне руку и ушла.
Можно, конечно, обвинить их в том, что никто не поинтересовался о наличии у меня линз, но тут принято, что ты сам о себе заботишься. Если ты попросишь – тебе сделают. Если не попросишь – значит, тебе не нужно. Про вставную челюсть меня спросили (все такие ее наличие может помешать наркозу), а вот линзы видимо не мешают.


В стаканчиках — снотворное. Видимо, чтобы не так страшно перемещаться было. Папки — это моя история болезни, миллион бумаг, которые тут заполнили за час. С собой на операцию мне разрешили взять гигиеническую помаду, после того, как я объяснила, что трескаются губы. На папках — что-то для инъекций исключительно для меня.

Я запаковала ключ, залезла в постель и тут пришел он — мой Herr Пфлегер, здоровенный такой дядя. Пожав мне руку и изоврав до полной неузнаваемости мою фамилию, сверяя ее с написанной на кровати, он водрузил мне в ноги папки и нечто для инъекций, и мы поехали. И теперь уже моя кровать не вписывались в коридоре, и он расчищал нам путь.

В итоге меня на кровати с помощью двух лифтов отвезли в подвал в операционную. Причем, под конец пути, когда уже закончились все коридоры, мы вышли в некий широкий тамбур с наклонным полом. И я под действием снотворного живо себе представила, как он сейчас отпустит кровать и я покачусь, как тележка в супермаркете :-) Доехав до тупика, Пфлегер постучал в широкое окно, что-то показал жестами, после чего напротив окна отъехала часть стены, и мы въехали внутрь. Там меня припарковали в предоперационном блоке (похожем на российские физиокабинеты, где народ отгорожен друг от друга занавесками). К нам подошла юная Frau, на этот раз в зеленых одеждах, спросила кто это, Пфлегер опять переврал мою фамили, я попыталась его поправить, он махнул рукой со словами «а, руссиш» и ушел. Frau взяла папку и подошла к моей голове с вопросом «Когда вы ели в последний раз?». Я молча открыла папку и показала на ядовито-зеленый маркер. Она улыбнулась, приклеила одну из моих наклеек себе на грудь и ушла. Руку пожимать не стала.
Я своими затуманенными глазами успела увидеть, что лежит нас тут человек 10, а может и больше. Мы лежим буквой П, а внизу этой буквы стоит стойка с двумя компьютерами, за которыми сидит эта Frau и еще один Herr в зеленых одеждах.

Сколько я там пролежала — не знаю. За стойкой открылась стена, оттуда вышли два Herr´a, подошли ко мне, спросили у меня дату рождения (мало того, что я под снотворным, так в немецком же еще и цифры произносятся фиг знает как!). Я честно старалась сложить в кучу эти нужные девятнадцать тысяч пять и семь :-) Результат моих усилий их устроил и меня увезли за эту открывшуюся стену.
Комната была жуткая, в трубках и каких-то агрегатах. Но я не увидела привычной для операционной огромной лампы с лампочками, которая висит над тобой во время операции. На мой вопрос мне ответили, что это комната для наркоза, а операционная вон она там и показали на стеклянную дверь. Я смогла увидеть только бесконечное количество каких-то трубок, трубочек, проводов и мониторов.

Поглазеть мне не дали, и руки мы тоже пожимать не стали. Появившийся из наркотического тумана Herr арабской внешности в зеленых одеждах, исковеркал в очередной раз мою фамилию (ну хотя бы не спросил, когда я ела), заявив «Frau …ova, ich bin Arzt, ich arbeite, du schlafen». Пока я пребывала в шоке от такого немецкого («Я врач, я работаю, ты спишь»), меня с моей, ставшей мне родной, кровати переложили на операционную кровать, вставили в вену флексюлю и накрыли лицо наркозной маской. Последнее, о чем я успела подумать: «Жаль, что сюда с фотоаппаратом не пускают» :)).

Процесс перемещения меня в операционную прошел без моего сознательного участия. А очнулась я уже на своей кровати в реанимации, отделенная от соседей по несчастью шторками. Привычным жестом я попыталась сунуть руку под подушку, чтобы достать помаду, но руку что-то сдерживало. На мои телодвижения подскочила очередная юная Frau в зеленом, улыбнулась и спросила как я. Услышав «гут», спросила чего я хочу. Я смогла только вымолвить слово Kissen (то есть подушка). Frau извлекла мою помаду, вручила мне ее и исчезла.

Я продолжила свои наблюдения. Куча нас (даже младенец плакал), куча медперсонала. Я обмотана проводами, в одной руке капельница, за головой что-то пикает — оказывается, контроль (пульс, давление, кислород и чего-то еще). У меня на руке нечто, которое надувалось каждые сколько-то минут, после чего иногда что-то пикало. Эмпирическим методом мне удалось выяснить, что пикает монитор, который у меня за головой, когда давление опускается ниже 90. При каждом пике к кровати подходил человек, и что-то писал в папке, которая лежала на приставном столике у моей кровати в ногах (руку не пожимал). Меня мучала жажда, и я стала ждать, когда в очередной раз запикает, чтобы попросить воды. Воды мне не дали, но чего-то напшикали в рот.

До глубины души поразил меня процесс сугрева пациента. Когда в российской реанимации я говорила, что мне холодно, меня укрывали несколькими одеялами и давали в ноги грелку. Тут же к кровати подвезли нечто, напоминающее пылесос с гофрированной трубой диаметром сантиметров 10, вставили трубу в дырку в пододеяльнике, через которую одеяло заправляется и включили! Пододеяльник надулся так, что я из-за него не видела никого и ничего, зато мне стало тепло! :-)

Пикало все реже и реже. А потом перестало пикать совсем. А потом у меня отключили подогрев и отключили трубки. И покатили мою кровать. На этот раз катила меня Frau в годах. Мы также преодолели два лифта и кучу коридоров и вдруг я увидела своего мужа (разница с указанным анастезиологом временем окончания моей операции и доставки в палату составила пол-часа в сторону опоздания). Муж едва успел пожать мне руку, как я поехала дальше.

Меня вкатили в палату, поставили новую капельницу, показали пульт со словами, что в случае чего надо нажать красную кнопку и пустили мужа. Никаких белых халатов, бахил и прочего. Потом также без всяких этих средств защиты приходили посетители и к моим соседкам, причем приходить можно когда угодно и на сколько угодно. Если надо сделать манипуляцию, то просто просят подождать за дверью (пожав предварительно руку).

Мне принесли ключик от шкафа, муж забрал документы на машину и отчалил (мне было как-то не до посетителей, чертовски хотелось спать).

Проснувшись, я начала изучать обстановку.


Капельница как капельница, отличается не сильно.


Пульт моей кровати — полный электропакет :-)


Пульт управления персоналом у моей кровати. И все бы ничего, но эта коробочка говорящая — ты кнопочку нажал, а оно тебе оттуда как заверещит по-немецки! И приходится тебе, также по-немецки, сообщить, чего тебе надобно, например, капельницу снять, потому как она закончилась.
Пульт на проводе, его можно снять со стены и держать в руках, или положить на кровать рядом с собой.


А это — блевательный пакетик :-)

Чертовски хотелось есть! Муж привез мне ложку и кружку, а я лежала и думала, как же меня тут будут кормить. Но на дворе уже была ночь, и я поняла, что кормить не будут… Ну хоть пить разрешили, и то хорошо!

В качестве развлечения я решила пожаловаться в пульт на боль в районе швов. Пульт меня не понял и пришла дежурная Frau. Тогда уже подкрепляя слова жестами я опять пожаловалась на боль, мне дали таблетку и я уснула.

Неожиданно наступило утро.

Утренние Визиты (так тут обход называется). Времени (видно справа на часах) — начало восьмого. А нас уже разбудили, велели снять операционные одежды, одеть свои, умыться и почистить зубы. Справа — моя азербайджанская переводчица.
Мне сообщили, что операция прошла успешно, и, если результаты анализов будут в норме, то завтра я могу отправиться домой.


Визитеры переключились на мою соседку.

Вслед за визитерами потянулся народ с разными целями :-)

Мне сняли флексюлю. Хорошо, что я успела ее сфотографировать :-)

Вот она, эта едрическая сила, к которой была присоединена капельница. Сильно отличается от привычной иголки в вене.


Понаприсылают студентов (у нее вон на беджике написано «Штудентин»). В Германии берут кровь, ставят капельницы и внутривенные уколы делают только врачи (в России, как известно, медсестры или фельдшеры).
Не совсем понятно, почему мне сняли флексюлю, если через час стали брать кровь из вены… Но думаю, просто выполнили мое желание, когда я пожаловалась, что мне с ней неудобно…


К слову сказать, Frau Штудентин попала со второго раза! Не каждому опытному спецу это удается с моими бегающими венами. А в герметичной пробирке – небольшое отрицательное давление, кровь насасывается туда, а не льется самотеком.

Потом принесли завтрак.
Какой-то завтрак для котёнка, зато именной, со всеми подробностями. И с доставкой к койке. А еще вопрошали — чай, кофе или сок. Прямо как в самолете. Вообще-то я не ем хлеб и масло, но моим последним приемом пищи был вчерашний завтрак, поэтому умяла все! Так и портится фигура :-)


Спасибо соседке — научила пользоваться этим чудом враждебной техники по имени тумбочка! Вот так вот отклячивает она из себя стол и наезжает на кровать, и вполне себе такой завтрак в постель :-) Ангебот бы еще по-богаче!


А эта Frau нам еду сначала приносила, а потом посуду забирала.


После еды пришла Putzfrau. Вытирала все, даже батареи! Руки не пожимала, была занята работой.

Мало мне практикантов, так вообще школьников прислали :-)

Эта Frau Шулерин намеряла мне давление, нащупала пульс, сообщила цифру, потом сунула нечто типа пистолетика дулом в ухо и показала на нем ту же цифру, что только что сказала. Типа перепроверила пульс :-)

Отступление очередное — Штудентин — будущий врач, а Шулерин — будущая медсестра.

Ни минуты покоя!

А это к нам УЗИ-аппарат приехал, проверять результат вчерашних вмешательств у тех, кто встать не может.
Я, будучи ходячей, в УЗИ-кабинет сходила сама, где на мне опять попрактиковались :-) (пожав предварительно руку).

А потом…

Очередная Frau сверила мои данные на ручке кровати со своими записями и устроила мне допрос, что я буду на обед и на ужин. Канделаки и «Самый умный» отдыхают:
— Сыр твердый, козий, голандский, в шайбах…
— Твердый
— Свинина, говядина, птица, рыба…
— Птица
— Хлеб серый, белый и брбрбр…

И ей было пофиг, что мой Deutsch schlecht ist. Она тараторирила, а я пыталась понять, чем же меня в итоге накормят :-)

После часа передышки привезли обед.

Вот так он выглядит. И развозят его в тележках типа как в самолете, только больших.


Этих немцев не поймешь! На завтрак два вида хлеба, на обед — ни одного. Мне-то он, собственно, и не нужен. А вот как быть тем, кому нужен?

После обеда к моей соседке пришли родственники и просидели у нее часа четыре! Я успела выспаться и снова проголодаться.


Заморили меня голодом — нагло оделась и поковыляла в больничное кафе! На мне, правда, еще какие-то хрени для электродов наклеены, но я решила, что в больничном кафе этим никого не напугать.


Вкусняшка!


Такими вот штуками я и была обклеена.

Небольшая экскурсия по клинике (сфоткала на ЭКГ-электрод то, что попалось мне по дороге из кафе в палату)


Инфоцентр на входе. Тут даже карту клиники дают и отмечают на ней, куда тебе надо.


Фойе на первом этаже.


Лифты для пациентов и посетителей.


Справа — лифт для колясочников, а на левом меня на койке возили.


Чай-кофе для пациентов в коридоре моего отделения.


Очередная едрическая сила попалась по-пути.


Я шляюсь, а остальные дрыхнут. И ни души!
Время к ужину, все перемещения пациентов и кроватей закончились, поэтому в коридоре пусто.


За этими дверями моё койко-место.


А это все на стене в палате — дезинфекция и перчатки для персонала и пульт управления пациентами, а также освещением и телевизором. Что характерно, всякие манипуляции с пациентами (снять-поставить капельницу или катетер, сделать укол) ночью выполнялись без зажжения света в палате. Свет зажигали в тамбуре палаты и иногда пользовались фонариками, дабы не будить соседей


О2 (висит у меня над головой)


Квадрат с буквой Р слева – посадочная площадка для вертолёта. Но как только я смогла вставать, они перестали туда прилетать, а стали садиться на крыше. Слышно, что прилетел вертолет, но не видно. За эти три дня и две ночи вертолет прилетал 7 раз днем и 2 ночью (это из тех, что я слышала). Количество подъехавших машин с сиреной не считала, но их было не очень много.


А таким был ужин. Ну не ем я хлеб!!! Я точно помню, что выбрала зеленый салат и грибы. Кляйне салат действительно принесли, а грибы оказались в виде паштета из шампиньонов :-) Может мне так и говорили, а я успела распознать только слово грибы? :-)
Попросила мужа приехать за мной завтра с едой, дабы не помереть с голодухи в пути.

Следующее утро наступило быстро, и в 10 утра меня уже отпустили домой.
Муж с вечера попросил назначить ему Sprechstunde (время, когда он сможет поговорить с врачом).
На работе муж проводит Teambesprechung’и (то есть совещания), и это слово мне хорошо запомнилось. Поэтому делегации медиков на утренних визитах я заявила, что мой муж хотел бы провести Teambesprechung с моим врачом, чем повергла всех присутствующих в шок! :-)

И еще немного о немецкой медицине.

У нас обычная страховка, требуемая законодательно, не частная и не какой-нибудь эксклюзив. Муж с зарплаты отчисляет около 10 процентов оклада ежемесячно. За каждые сутки пребывания в стационаре пациент доплачивает 10 евро из собственного кармана. Операция, аналогичная моей, в России стоит от 60 тысяч рублей плюс благодарность всем причастным.

В аптеке подавляющее число лекарств продается только по рецептам. И большую часть их стоимости также оплачивает страховка. За любое лекарство по рецепту пациент платит от 5 до 10 евро. За лекарство стоимостью 5,5 евро мы заплатили 5 евро, за лекарство стоимостью 320 евро заплатили 10 евро, за лекарство стоимостью 210 евро заплатили 6 евро и 1 цент :-)

Но есть в немецкой медицине и приличный минус! Это посещение профильных врачей. Тут нет поликлиник в привычном нам понимании, максимум – несколько врачей различных специальностей могут быть сосредоточены в одном или нескольких соседних домах. Termin (запись на прием) к окулисту, ухо-горло-носу и прочим узким врачам ты получаешь за 1-2 месяца. Но перед этим тебе нужно посетить своего Hausarzt’а (это так называемый домашний врач, аналог участкового терапевта, только сидит он в своем личном Праксисе (своей личной клинике) и свои деньги он также получает от Кранкенкассы). И вся проблема в том, что иного способа попасть к врачу нет — все эти кабинеты и есть частные платные врачи, прием у которых тебе оплачивает Кранкенкасса. Врач не имеет права принимать деньги от пациентов.
И получается, что либо ты ждешь приема все это время, либо тебя на скорой привозят сразу в клинику, в которой тебе оказывают экстренную помощь за 10 евро в сутки.